Я, говорит пёс - [14]

Настала моя очередь, за мной пришел учитель, и я поплелся за ним с видом новичка, представшего перед строгим судом «стариков». Когда я проходил мимо клеток моих новых знакомых, они лаяли, выражая этим свою симпатию. Дома меня заставляли сесть и дать лапу только для того, чтобы наградить конфеткой или пряником. Здесь никто не собирался меня баловать. Основным средством воздействия служили голос и жест. В общем, никакой компенсации за труды, только безвозмездная деятельность. Сначала учитель заставил меня сесть. Я знал, как это делается, и тут же подал лапу. Нет, это не то, моя просьба отклонена; я лег — не то, я снова сел, — и голос смягчился. Мы повторили упражнение; я все сделал как надо, но это настолько истощило мои силы, что я еле дошел до своего бокса и тут же рухнул на землю. «Ну как?» — спросили остальные. «Ерунда», — ответил я, небрежно зевая. Их восторженные взгляды были последним, что я увидел, прежде чем погрузиться в сон, из которого меня вывело только появление супа. Достаточно было немного полакать из миски, чтобы понять, что это за еда. Дома, когда я отказывался есть, всегда кто-нибудь меня упрашивал. Меня уговаривали, меня умоляли, за мной бегали по кухне, а я увертывался, и эта игра доставляла всем удовольствие. Здесь — никаких игр: раз тебе дали миску, значит, ешь без разговоров. Гордый своими школьными успехами, я решил проигнорировать еду. Я-то был уверен, что мне принесут другое блюдо, а они пришли… чтобы забрать миску, и мне пришлось заснуть голодным. На следующий день продолжались те же занятия, но к ним прибавились упражнения, сопровождаемые выстрелами. Видимо, меня готовили к охоте. Еще было такое упражнение: учитель уходил один, а я в это время должен был неподвижно лежать и бежать за ним только после его команды. Глупая игра, потому что рано или поздно мне все равно пришлось бы его догонять. Но в одном я все-таки одержал победу: после двух дней голодовки мне, наконец, принесли другую еду. Я сделал вид, что она мне не нравится, хотя от голода готов был броситься на нее и проглотить вместе с миской. Вскоре занятия кончились, и они приехали за мной. Им продемонстрировали, чему я научился. Чтобы доставить удовольствие учителю, я послушно повторил все его глупые упражнения. В машине они долго рассуждали о том, что надо будет обязательно по субботам заниматься со мной на даче. Посмотрим… Хотя и смотреть-то было не на что: как я и думал, их хватило всего на две субботы, а потом я потихоньку вернулся к своим прежним привычкам. От этой учебы у меня осталась только реакция на громкий голос и свисток. Я уже достаточно образован, и если меня снова отдадут в школу, я буду отравлять учителям жизнь до тех пор, пока меня не отпустят.

Но Шатофор — это совсем другое дело, мне там понравилось. Как только мы подъезжали к деревне, хвост мой от радости ходил ходуном, я выпрыгивал из машины и бежал в мой любимый бокс номер два, прекрасный бокс с видом на сад. Я пристраивался возле решетки, просовывал одну лапу сквозь прутья, вдыхал запах травы, и мне было хорошо. Еду мне приносили два раза в день, поскольку я был придирчив к пище и мне надо было поправляться. Морис и Констанс нас очень любили. У них были чудесные дети. Дом их всегда был доступен для собак. Нас запирали только на ночь, и поэтому всегда можно было зайти к ним в гости. Днем разрешалось свободно бегать по всей территории. Однажды привезли старого слепого пса. Вы мне не поверите, но он спал рядом с их кроватью, с той стороны, где Констанс! Морис жаловался, что даже ночью его жена спит, держа за лапу этого старого слепого пса. Бедняга мог ориентироваться только по запахам и, постоянно принюхиваясь ко всему, всюду следовал за Констанс. Мы все знали, что он болен и что во время процедур, которые проделывал с ним Доктор, она держала его за лапу и давала ему конфеты. Какой милый дом! Меня, часто туда отвозили, и все псы, которых я там встречал, были на этот счет единого со мной мнения. Еще там была обезьяна. Однажды она залезла на высокое дерево и громко кричала, стараясь вызвать у всех испуг. Чтобы заставить ее спуститься, пришлось применить хитрость и бананы. Констанс села под деревом и стала есть один банан, держа в руке другой. Когда обезьяна подкралась сзади, чтобы украсть его, наша приятельница схватила ее за руку и больше не отпускала. Ее хозяйка, не желавшая, чтобы она сидела в клетке, вскоре приехала за ней. Перед отъездом она надела на обезьяну брюки, кофту и шляпу. Обезьяна выглядела очень забавно и сама это понимала. Я думаю, что с тех пор она не раз пожалела о райском уголке Шатофор.

ПИСЬМО

ВОСКРЕСЕНЬЕ, Торсэй.

Мой дорогой двуногий друг,

Мой возраст (теперь я старше тебя) позволяет мне столь фамильярное обращение, тем более что, хоть ты и орешь на меня иногда, я-то знаю, что ты меня любишь. Твои родители сейчас здесь. Я недавно слышал их разговор с твоими взрослыми друзьями (помнишь, отец и сын). Кстати, сын мне тоже друг, а вот об отце ничего не могу сказать, поскольку всегда приближаюсь к нему с опаской. Он меня не отталкивает, но, кажется, у него аллергия, как вы говорите, на таких вот волосатых, как я. Иногда мне так не хватает слов, чтобы найти с кем-то общий язык! Так вот, твои родители жаловались, Энри, что от тебя давно нет новостей, и они обижаются на тебя, потому что, друг мой, Энри, и многие другие здесь тоже считают, что так поступать нельзя. Поскольку они тоже тебе не пишут, я решил сделать это за них.