Я, Елизавета - [17]

– Скорее, чем вы полагаете, миледи. Королева Екатерина намерена посетить вас сегодня вечером, как только вы отдохнете с дороги.

С поклоном он провел нас в маленький сад с аккуратно разбитыми клумбами, потом под колоннадой и на залитое вечерним светом открытое место. У меня перехватило дыхание. Король пристроил новое здание! Расширять «Белый дворец» – его страсть. И новое здание, как, впрочем, и все в его любимом замке, все, что вышло из-под рук его мастеров, было лучшим в мире, наиновейшим, непревзойденным.

Мы стояли внутри изумительного мощеного двора. В серебристом вечернем свете безупречная симметрия и каменная резьба придавали ему сходство с церковью. И притом каменные листья на каменных деревьях по стенам были как живые: казалось, каменные птички сейчас взлетят с каменных ветвей или поуютнее устроятся на ночь в каменных гнездышках, упрятав каменные головки под каменные крылышки.

Это было волшебно. Мы стояли словно в окаменевшем лесу. Впереди, обнимая двор двумя длинными крыльями, стоял дворец королевы, из сводчатых окон струился свет, высокий фронтон украшали гербы, возвещая, что это дворец внутри дворца, чертог, достойный королевской супруги.

Лорд-гофмейстер провел меня к массивным дубовым дверям в два человеческих роста, сплошь украшенных резьбой на библейские темы. Здесь, возле Иова, Блудного сына и Даниила во рву львином, он остановился.

– Королева приглашает вас в свое новое обиталище, леди Елизавета. Ее милость выражает надежду, что за этим последуют и другие радости.

Мое юное сердце подпрыгнуло.

– А что, будут развлечения и представления? Спектакли? Пантомимы?

– Увидите, миледи.

Он поднял руку. Дверь растворилась, из нее с поклоном выступил дворецкий. За ним стояли слуги, темные силуэты на фоне теплого сияния горящих внутри свечей.

– Добро пожаловать во дворец королевы, миледи, – почтительно произнес дворецкий. – Королева Екатерина просит передать, что все здесь – ваше с той минуты, как вы вступите под этот кров. Она приглашает вас поселиться в лучших покоях, на первом верхнем этаже. Еще она велела накормить вас и ваших людей и просит вас указать, если что упущено – я немедленно все исправлю.

Это было уже слишком.

– Благодарю вас, сэр. Пожалуйста, скажите Ее Величеству, я благодарю Бога за ее великую доброту, каковой нимало не заслужила.

Я едва могла говорить. Если сама королева печется обо мне, защищает меня, неужели я испугаюсь кучки соглядатаев, вроде Паджета?

Дворецкий поклонился:

– Прошу сюда, миледи.

– Кэт! Кэт! Что ты об этом скажешь? Глянь Только! Разве не красота?

Кэт распоряжалась обустройством моей опочивальни, когда я влетела в комнату и чуть не сбила ее с ног. Мне достаточно было обежать отведенные нам покои, чтобы убедиться в полном расположении ко мне королевы. Из большого коридора дверь открывалась в просторную прихожую, за которой располагалась большая, ярко освещенная комната, завешанная французскими шпалерами и обшитая гладкими деревянными панелями, такими новыми, что от них еще пахло воском и льняным маслом.

Кровать была такая широкая, что в нее кроме меня свободно поместились бы полдюжины служанок. Балдахин из алого, розового и кремового шелка был заткан изнутри и снаружи прелестными гвоздиками – я сразу представила, что во сне буду обонять их летнее благоухание или рвать их на салат. Дубовые доски под длинным – в целый ярд – подзором покрывал не срезанный тростник, но лучший дамасский ковер – роскошь, милому старомодному Хэтфилду неведомая.

На столе рядом с кроватью стоял обещанный ужин, от которого аппетит разыгрался бы даже у воробья: золотистые пироги в форме дворцов, полдюжины щук в желе из телячьих ножек, грудки каплунов в желтой сметане с тмином, блюда с орехами, айвой, марципанами и вафлями и, наконец, густой глинтвейн – лучшее средство отогреть замерзшие тело и душу.

– Гляди, Кэт! – вскричала я. – Мы и впрямь при дворе! Мне кажется, мы – в раю!

Верно говорят, что неведение – мать всех опрометчивых суждений. Но откуда мне было знать?

– Миледи! Миледи! – Голос Парри срывался от отчаяния. Через секунду она влетела в комнату сама не своя – куда только подевалось ее обычное спокойствие! – Мадам! Сюда идет королева!

– Королева?

В тревожной тишине раздались поступь сопровождающих, шаги, крики: «Дорогу ее милости! Расступись! Посторонись! С дороги!»

– Сказали, она дождется, пока вы приготовитесь, и вот она идет! – кричала Парри в ужасе оттого, что королева застанет нас усталых и неприбранных, меня – в дорожном платье, не набеленную, не украшенную серьгами, кольцами, ожерельями и браслетами.

– Однако королевы тоже меняют решения на ходу! – рассмеялась я. – Королева меня не осудит. – Я хлопнула в ладоши. – Живее, вы обе! Живее, живее, живее!

С каждой секундой шум приближался, времени оставалось в обрез.

– Дорогу ее милости!

– Иди встречай ее, не стой! Сбиваясь с ног, женщины торопливо приводили меня в мало-мальски божеский вид.

– Поправь мне волосы, Парри! Кэт, подай шапочку – да, эта сгодится. Парри, у меня чистое лицо? Ладно, поплюй на рукав, не до церемоний! Кэт, платье!

Они были уже у дверей.

– Эй, внутри! Откройте! Откройте ее милости!