Я — другой! Часть 4 - [23]

Его старания не пропали даром. Двенадцать самоходок установили рядком на переделанную на скорую руку палубу сухогруза. Стрелять это чудо инженерной мысли было способно только повернувшись к врагу левым бортом, а утонуть могло вообще от одного попадания. За что, кстати, и получило свое звучное имя и копии Палыча вместо членов экипажей гаубиц. Даже при легком волнении неприспособленные к морским реалиям орудия самоходок давали неприлично огромный разброс. Но главной миссией «Утюга» было нанесение не материального урона, а психологического.

— У них еще и артиллерийский крейсер есть! — раздался испуганный вопль в штабе Люминов, когда «Утюг» подошел ближе к берегу и дал первый залп.

Глава 14

К «Лису» пришвартовалась судно обеспечения, и измотанный боем и ремонтом экипаж линкора перегружал с него боеприпасы. Позади него притаились десантные баржи. Шел вперед «Утюг», останавливаясь лишь затем, чтобы развернуться к берегу бортом и выдать очередной полновесный залп.

— Эй, ухнем! — скомандовала «морская» версия Палыча — Потапыч-01.

Ухнули. Не приспособленный под артиллерийские издевательства сухогруз начал угрожающе перекатываться с бока на бок. Потапычи и так стреляли по очереди с небольшой задержкой, растягивая залп в череду отдельных выстрелов, но с каждой канонадой едва не топили свой «крейсер».

Шалости Потапычей Люмины терпели ровно до того момента, пока эрзац-крейсер не направился севернее, с явным желанием обстрелять Марумукутру. Хозяевам острова, внимательно отслеживающим перемещения «Утюга», новый курс корабля не понравился и они вмазали по нему всем, что еще у них оставалось в запасниках.

В какой-то мере «Утюгу» повезло. Тяжелые противокорабельные ракеты, взрыватели которых были установлены с задержкой, чтобы проломив броневые листы, ракет могли разорваться внутри корабля, просто прошивали тонкий металл сухогруза насквозь и детонировали, уже находясь в воде.

Правда старенькому гражданскому судну и этих щадящих попаданий хватило за глаза. Его отсеки быстро наполнялись водой, малочисленный экипаж, состоящий из соотечественников Ли, побежал к большому надувному катеру. Для Потапычей путей эвакуации продуманно не было, поэтому, когда нос сухогруза задрался высоко вверх, а корма с шумом выходящего воздуха быстро пошла под воду, вместе с кораблем в пучину с песней «врагу не сдается наш гордый Варяг» канули и самоходки. Распевали Потапычи песни не отчаянного героизма, их электронные мозги были заключены в герметичные корпуса и немедленная погибель им не грозила. Планировалось, что после того, как «Утюг» перепугает Люминов до смерти своим появлением и те влупят в него все свои резервы, блоки ИИ поднимут со дна. Ну это конечно только в случае победы над Люминами. При ином расклад Потапычи навеки останутся на дне морском, перешептываясь друг с другом до того момента, пока не сядут аккумуляторы. Своим дерзким рейдом «Утюг» выиграл для десантной группы еще и время. В сопровождении линкора, баржи зашли в порт и начали деловито выгружать войска. Люмины могли лишь скрежетать зубами от злости, сил чтобы помешать десанту у них в данный момент не было.

Вся оперативно-тактическая движуха со взрывами и плясками происходила на восточном побережье острова. На северной, наиболее близкой к самой высокой горе Мадагаскара Марумукутру, оконечности острова царили тишь да гладь. Хотя нет, как раз таки гладь морской бухты вдруг разрезало громадное сигарообразное тело, поднявшееся из глубин. Позади него воду вспенивали восемь щупалец длиной более десятка метров. Спрут такого размера мог быть героем морских баек про кракенов, опутывающих щупальцами целые корабли и стаскивающих с палубы вопящих от ужаса матросов. Но в тихой бухте вынырнул странный кракен. Во-первых, он был полностью стальным, а во-вторых он не пытался утащить под воду какого-нибудь зазевавшегося беднягу, а наоборот мощным броском щупалец вышвырнул на берег двух человек. Одного в антрацитово-черной броне, другого в сияющих на солнце золотых доспехах. Следом за ними из воды вылетело два матовых ребристых контейнера.

Фигура в золотом, пролетев линию прибоя, воткнулась головой в песок и несколько раз перекувыркнувшись, замерла, раскидав руки и ноги как звезда.

— Ты в порядке? — спросил подошедший к загорающему на берегу Гвоздеву Шоджи.

— Ага. Только я не понимаю, зачем спрут так сделал? Отпустил бы нас нежно и бережно и поплыл бы восвояси.

— Издержки программирования. У спрута довольно примитивный искусственный интеллект. Ему сказали доставить нас прямо на берег — он доставил. Здесь у берега мелко совсем и машина решила не переходить в сухопутный режим, чтобы не увязнуть в песке.

Шоджи подал руку Гвоздю, помогая подняться.

— Очень надеюсь у тебя «издержек программирования» не возникнет, — поднимаясь на ноги, произнес Гвоздь.

Иронии в его словах не было. Двум диверсантам во вторжении на остров отводилась ключевая роль. Все, что творили «Лис», Митричи, Потапычи и высаживающаяся в порту бригада было по сути одним большим отвлекающим маневром. Да, они добились определенных успехов, но если облажаются Гвоздь и Ходжи, эти успехи обернутся горьким поражением. Всех сил повстанцев, набранных по человеку со всего земного шара, не хватит для того, чтобы удержать Мадагаскар, когда начнут возвращаться орды Арбитров. И Гвоздю очень не хотелось, чтобы у Шоджи случилась «программная ошибка» в самый неподходящий момент.