Я другая - [8]

— Да не надо, им и так досталось. В следующий раз подумают, прежде чем сунуться в наш район. Откуда у тебя пистолет, Леночка?

— Нашла.

— Не верю.

— Твое право. Согласись, если бы его не было, я бы тебя не вытащила…

— Да. Ты молодец.

— Маме с папой про пистолет ничего не рассказывай!

— Не буду. А зачем ты того парня ткнула зонтом между ног? Он и так еле живой валялся!

— А чтоб такие уроды не плодились. Не заморачивайся, Юля. Давай спать. Нам с тобой все это надо пережить. Кстати, а где мука?

— Какая мука? А, да. Я… потеряла.

4

ДНЕВНИК ЭКСПЕРИМЕНТА

Произведена попытка войти в контакт. Подопытная ясно дала понять, что общаться не намерена. Насмешка и высокомерие — в электронной переписке подопытная проявляет те же качества, что и в обычном общении, когда хочет отделаться от собеседника.

Необходимо повторить попытку.

Вот так, не вставая с дивана, Элен и сочинила пару страниц своего графического романа. Юля крепко обнимала сводную сестру за шею, при этом продолжая спать. Элен и сама не поняла, как это получилось: вроде бы вчера Юля заснула спиной к ней. Теперь вот жди, пока она проснется. А может, не ждать?

— Доброе утро… — промямлила Юля, не открывая глаз, как только Элен попыталась высвободиться. — Сколько времени?

— Сколько-сколько. В гимназию пора!

— Лена, я не хочу сегодня учиться… Давай прогуляем?

— Ну давай. Ты сегодня просто отличные идеи подаешь! Я позвоню, скажу, что мы обе чем-то заразились. Так, ладно: ты пока просыпайся, я пойду насчет завтрака посмотрю.

День провели вместе. Элен вместе с Юлей посмотрела несколько ее любимых развлекательных программ: сериал про семейку дебилов, реалити-шоу, опять сериал — про другую семейку дебилов, а на закуску — идиотские мультики. Зато потом Элен отыгралась, продемонстрировав свою коллекцию шокирующих видео. Нарочно выбирала те, что полегче. И те, что связаны с людьми, знакомыми Юле.

— Вот это называется «Шестеро блюющих мужчин». В прошлом году на Осеннем балу все перепились и начали блевать. Я только успевала бегать и снимать. Гляди: вон твой Вова Лебедин. Пытается в урну попасть, но не попадает. Ты знаешь, когда его тошнит, он совсем не такой крутой.

— Фу-у… — Юля закрывала глаза ладошкой, но при этом смотрела на экран сквозь раздвинутые пальцы и смеялась.

— А вот Юра Белов из десятого «Б» и Марина Кустова из девятого «А». Думают, что их никто не видит.

Мальчик и девочка стояли возле стены гимназии, недалеко от запасного входа, который отпирали только в случае учебной пожарной тревоги (настоящих на памяти Элен не случалось).

— Пока они только целуются. Смотри, как Юра ее к стене притиснул. Упс! Куда это его рука полезла? Ай-ай-ай! Ты посмотри, что он делает! Интересно, что он там ищет? У нее же там ничего нету, кроме лифчика! Сразу говорю, порнухи не будет. Щас он ее полапает и уйдет на урок.

Следующий сюжет назывался «Чем физрук занимается у себя в кабинете».

— Снято сквозь окно, — таким был единственный комментарий Элен.

Остальное было ясно без слов: стол с газетой, на которой разложены недоеденные куски вяленой воблы, большая бутылка с беловатой полупрозрачной жидкостью, консистенцией напоминающей разведенное молоко, и физрук, вечно небритый дяденька, известный всей гимназии под прозвищем Еж. Сидит, задумчиво подперев голову рукой, что-то пишет в журнале, откладывает ручку, наливает в стакан жидкости из бутыли, выдыхает в сторону и опустошает стакан одним глотком.

— Самогон, что ли? — изумленно спросила Юля.

— Ага. Я прямо через стекло чувствовала, как эта гадость воняет. И как такого синюшника в гимназию работать взяли?!

Новый сюжет.

— Часть вторая, — произнесла Элен. — «Физрук и восьмиклассник».

Тот же кабинет, только самогон и рыба предусмотрительно спрятаны. Физрук втаскивает невысокого мальчишку в спортивной форме, заломив ему руку за спину, словно омоновец — футбольному фанату. Судя по выражению лиц, физрук ругается, а его жертва отчаянно просит прощения.

— Что этот мальчик такого сделал? — раскрыв глазки до отказа, со страхом спросила Юля.

— Мне рассказывали, что он не согласился с оценкой за отжимания и сказал, цитирую: «Да пошли вы!» Наш Ежик очень расстроился. Смотри: бац — и по уху!

Юля вскрикнула.

— Бац — и еще раз! — злорадно прокомментировала Элен. — А сейчас, смотри: журналом по заднице! Он творит все, что в башку взбредет! Сейчас ему взбредет поднять его в воздух и швырнуть на пол… Раз — и швырнул!

— Убери быстрее! Ему же больно! — вскрикнула Юля.

— Кстати, нет. Смотри: поднимается как ни в чем не бывало. Плачет, но больше от обиды. Видишь: никаких следов от побоев, на ногах стоит твердо. А теперь смотри: Ежик его сажает за стол, обнимает за плечо и начинает что-то так дружески на ухо шептать. Знаешь что?

— Уговаривает, чтобы он ничего никому не рассказывал?

— Точно. И ведь уговорит. Этот мальчик никому не рассказал. А вообще за такие вещи увольнять надо. А то и судить.

— У тебя про учителей еще есть что-нибудь?

— Про учителей — в основном про Оксану Федоровну, мою сестру. Я как-то раз летом с ними жила, у ее мужа Вити дом за городом. Знаешь, это было что-то ужасное! Витя ее постоянно в спальню уводил, по нескольку раз на дню, да и не только в спальню, а что рядом окажется. Я только успевала снимать.