Я другая - [28]

— Значит, так, следующие выходные отпадают сразу. — Про поездку на базу отдыха с Ильей говорить пока не надо. — Если мы опять будем набиваться на выходные, это вызовет подозрения. Да и не надо быть назойливыми.

— Леночка! Ведь хочется побыстрее!

— А надо не побыстрее, а понадежнее. Поспешишь — людей насмешишь. Можно даже еще разок попрактиковаться. Юля, я тебе обещаю: все будет как надо! Только не торопи меня и не дергай.

16

ДНЕВНИК ЭКСПЕРИМЕНТА

Дело движется!

Впервые за время эксперимента задействован наблюдатель-энтузиаст.

Вскрытие электронного ящика подопытной показало, что она назначила встречу Илье практически сразу же, как получила письмо с инструкциями. Письмо сохранено в папке «Отправленные».

Встреча состоялась в назначенном месте в назначенное время. Как сообщает наблюдатель, подопытная и Илья выглядели дружелюбными. Они не были похожи на любовников, встретившихся после долгой разлуки. Они напоминали просто старых знакомых. Бродили по универмагу, заглядывали в разные отделы. Особое предпочтение отдавали прилавкам с электрическими бритвами. Видимо, Илья выбирал себе гаджет. Ничего не купив, удалились. Последний раз наблюдатель видел их, спускающихся в метро.

P.S. А пароль у нее в ящике — число, месяц и год рождения. Просто, как амеба.

Рейнджер Элен обшаривала домик.

Эта одноэтажная хибарка выглядела очень странно: стекла во всех окнах были целыми, пол — чистым, в камин — еще теплым. И ни души. Хозяева, видно, спрятались, услышав рев мотоцикла.

Интересно, кто здесь живет? Судя по царящим чистоте и опрятности — женщина. Возможно, старушка. Или даже целая семья. Так удивительно: неужели кто-то нашел себе тихий уголок среди этого хаоса, первобытной войны всех против всех?

Элен положила пистолет на стол и взяла в руки медвежонка. Обычного плюшевого мишку, если не считать того, что на место рта в голову игрушечного зверя была вшита молния. А вместо глаз — проволочные скобки крест-накрест. Жуткий зверек.

Рейнджер зачарованно рассматривала игрушку. Когда позади послышалось дыхание, было уже поздно. Бросай мишку, хватай пистолет — это уже не имеет смысла. Ствол уже упирается в шею чуть ниже затылка. Мужской голос произносит:

— Назови себя.

Молчание.

— Назови себя. Это в твоих же интересах.

— Элен Нови, свободный рейнджер.

— Элиас. Просто Элиас. Отшельник. Знаешь что, Элен, если честно, не вижу ни одной причины, почему мы должны друг в друга стрелять.

Рейнджер усмехается:

— Тогда брось свою пушку!

— И брошу.

— С твоей стороны это будет не очень умно. У меня пистолет, если ты не заметил.

— И что? Я тебе не враг. Никакого зла тебе не желаю. Взять у меня нечего, а если есть, я отдам тебе это сам с удовольствием. Так что можешь стрелять в меня, если хочешь, но смысла в этом нет никакого.

Его оружие тяжело упало на стол. Элен обернулась одним рывком.

Парень был высоким блондином, суровым с лица, в треснутых очках. Кроме древнего карабина, лежавшего на столе, оружия при нем не было никакого. «Кажется, он и впрямь безобиден», — решила Элен и сунула пистолет в кобуру.

— Ты здесь живешь? — спросила она.

— Уже три дня. Раньше здесь жила одна семья, папа, мама и сын.

— И где они?

— Умерли. Я нашел их бездыханные тела. А в котле было варево из грибов. Тот, кто их срывал, не знал, что они ядовитые. Я схоронил хозяев на заднем дворе и живу теперь здесь.

— А давно отшельничаешь?

— С детства.

— Я тоже.

У Элиаса нашлась бутылочка винца. Он и Элен сидели на крыльце, по очереди отхлебывая из горлышка, и смотрели на песчаную пустошь. Рейнджер рассказывала последние события:

— Я присоединилась к военному патрулю Коалиции, а потом мы нарвались на засаду: какие-то оборванцы сначала сидели и не произносили ни звука, а потом вдруг повыхватывали оружие и ударили нам в спину. А пока мы их истребляли, вторая группа подкрадывалась к нам сзади. Короче, в живых осталась я одна, и то потому, что вовремя смылась.

— Это были молчаливые бродяги, — сказал Элиас. — Инфектов видела?

— Да. Но инфекты не такие, это гниющие заживо уроды…

— У этой болезни есть еще одна разновидность, очень легкая. Человек быстро выздоравливает, но при этом утрачивает дар речи, зато у него обостряются рефлексы…

— Молчаливые бродяги? — переспросила Элен. — Бродяги, инфекты, бандиты, Коалиция, Объединенная Армия… Раньше я знала, за кого и за что сражаюсь, а теперь… теперь ничего не знаю. Никому не верю. Всех ненавижу… всех…

Ее отяжелевшая голова упала на плечо Элиаса.

Проснулась рейнджер только утром. Она лежала на кровати, поверх покрывала. Одетая. Быстренько проверила все застежки комбинезона: все было нетронутым.

— Не бойся! — рассмеялся Элиас, сидевший за столом и чистивший свой карабин тряпочкой. — Я над тобой не надругался, пока ты спала.

— А я бы надругалась на твоем месте.

Элиас пожал плечами:

— Не все подонки.

Элен улыбнулась:

— Да ты железный человек!

Элен вскочила из-за стола и швырнула карандаш об столешницу.

Воистину, Илья был железным человеком. Уже в четвертый раз Элен приходила к нему домой. В четвертый раз! В четвертый, мордой его об стену! И каждый раз они сидели вместе до позднего вечера! И чем занимались? Страшно выговорить: делали этот глупый мультик! У Ильи были готовы и персонажи, три пластилиновых уродца, и декорации — требовалось лишь снять про них историю. А это был каторжный труд: сдвигаешь человечку ручки-ножки на пару миллиметров — снимаешь. Еще пару миллиметров — опять снимаешь. Для того чтобы человечек прошагал средних размеров стол, требовался час чистого времени.