Я для тебя одной воскресну - [51]

Талькаирс дал нам оглядеться и спросил:

— Ну что? В мэрию? Или ко мне? На чашечку травяной настойки?

Вот еще выдумал! Каков хитрец! Не хватало еще, чтобы мы шли к нему домой! Он — один из подозреваемых. Ничем не лучше остальных. В глубине души я понимал, что просто не хочу, чтобы Леля общалась с талькаирсом в свободной, непринужденной обстановке. Но силы воли признать это даже перед самим собой катастрофически не хватало.

— Нет! — слишком резко ответил я, пока Плазма обдумывала предложение талькаирса. — Мы должны сохранять нейтралитет. Зайдем в гости к кому-то из участников инцидента, и другие сочтут, что мы пристрастны. Так и до скандала недалеко.

Леля внимательно вгляделась в мое лицо, и сердце болезненно екнуло. Ладони заболели — я не разжимал кулаков с момента, когда мы вышли из корабля. Суставы неприятно хрустнули.

Я ждал от Плазмы хоть слова, хоть жеста. Все, что угодно только не это тихое, молчаливое осуждение! Но Леля промолчала и отвернулась. Зато подал голос талькаирс.

— Разумеется. Я не подумал об этом, — улыбнулся он, приоткрыв рот и демонстрируя острые клыки. — Тогда идемте в мэрию. Мэра сейчас нет. Ненадолго отбыл домой. Но завтра появится. А пока могу обеспечить вам отдых. Отвечу на все вопросы. Чай, обед и все остальное прилагается.

Леля кивнула и улыбнулась талькаирсу. Его клыкастая улыбка расширилась, а физиономия так и лучилась довольством. Прямо просила кулака или кирпича. Я кивнул через силу.

Талькаирс снова бесцеремонно приобнял Лелю за талию, направляя ее в нужную сторону. Мы и сами нашли бы здание! Без подсказок. Белую мэрию, среди бежевых жилых домов, двухэтажку на фоне десятиэтажек, нашел бы даже полуслепой. Ярость кипела внутри. Хотелось бить и крушить все, что попадется под руку. Давненько я не доходил до такого остервенения. Бешенство вообще не свойственная мне эмоция. Я с трудом вспомнил, когда испытывал такое прежде.

Ах да. Точно… Это было лет семьдесят назад… На планете Элегия. Мы сидели с убийцей в одной комнате. Сквозь голубые в белый цветочек жалюзи просачивался розоватый свет Дикурры — солнца Элегии. На безобразно ярком оранжевом паркете его лучи казались недомытыми кровавыми следами.

Он ухмылялся мне в лицо. Лиловый гуманоид Зельмер, убийца четырех ни в чем не повинных землян-колонистов. Чего еще ожидать от представителя народа, чья слюна и пот ядовиты для десятка других рас Союза? Его острые зубы, похожие на иглы, словно вонзались в мое чувство собственного достоинства. Розоватые глаза издевательски щурились, а вертикальные щелки ноздрей довольно раздувались.

Только тогда я испытывал такое же бессильное бешенство. До помутнения в голове, до алой пелены перед глазами, до пульсации в висках.

Проклятая амфибия — лысая, скользкая — и внешне и по сути — разлеглась в кресле, закинув ногу на ногу. Зельмер излучал неприкрытое, отвратительное чувство собственного превосходства. И, что гораздо хуже — к нему примешивалось чувство собственной безнаказанности. Мне безумно хотелось плюнуть на кодекс агентов, на законы Союза и порвать мерзавца собственными руками. Прямо там порвать, в этой самой комнате.

Сейчас в душе бушевали похожие чувства. Только прежнего повода не было. Еще на корабле, изучая свидетельства, протоколы, анализы, мы с Лелей пришли к выводу о непричастности Нестреля. И, как ни странно, это бесило еще сильнее.

Словно кипяток тек по венам, в ушах били молоточки, в висках яростно пульсировало.

Привычная пластиково-травяная дорожка вывела нас к зданию мэрии очень быстро. Из корабля казалось — оно почти в центре поселения. Но на месте выяснилось, что это лишь видимость — мэрия расположилась поблизости от границы между колониями.

Вблизи лимонные цветы на флагах Талькаирсы выглядели еще более аляповатыми и некрасивыми.

Нестрель открыл нам дверь и пригласил Лелю внутрь.

Она вошла, талькаирс поспешил следом, будто бы нарочно разделял нас, даже в таких мелочах.

С досады я хлопнул дверью, и Нестрель с Лелей обернулись. Как назло почти синхронно. Плазма едва заметно нахмурилась, снова изучала, как подопытного кролика. Талькаирс удивился, даже глаза выпучил.

Я пожал плечами, и Нестрель с Лелей пошли вперед. В колониальных зданиях, выстроенных по последним технологиям, я бывал не раз. Это ничем не отличалось от сотен остальных. Те же глянцевые коридоры — узковатые для обычного жилья, но для временного очень даже просторные. Те же запахи ароматизаторов — слишком пряные и острые они напоминали старую земную Индию. Те же квадратные комнаты — все стандартного размера. В одну из таких мы и вошли.

Огромное окно — от одной стены до другой начиналось на уровне моего живота и заканчивалось под потолком. Талькаирс широким жестом пригласил нас разместиться в креслах — они походили на пуфики, которым придали более-менее четкую форму. Леля села на ближайшее к столу — неуклюжая пластиковая громада загораживала пол окна. На столешнице громоздились полупрозрачные пластины — на них писали талькаирсы. Тончайшие пластины, также как и листы, сшивались в книги, только почти не гнулись.

Нестрель устроился за столом, в таком же розовом кресле, как и Плазма. Я взял другое, оранжевое и поставил рядом с лелиным. Она окатила удивленным взглядом, но ничего не сказала. Снова, как в кабинете Элдара Масгатовича, наши руки почти соприкасались. И сладкий дурман в голове, бешеный стук сердца в ушах на время отвлекли от флирта между Плазмой и талькаирсом. Я снова всем телом чувствовал ее близость. И снова в паху собирался жар, ощутимо тяжелело.