Я для тебя одной воскресну - [40]

Я чувствовала жар тела спутника, его эмоции бились в несчастный аурный щит как волны в прибрежные валуны. Еще немного — и обтешут их, огранят под себя.

Я страшилась обернуться и встретиться взглядом с Вайлисом. Чертов телефон! Ну почему же ты так долго! Ну давай же! Давай!

Ненавижу все эти виртуальные штуки. Так приятно было бы подержать в руках нормальную трубку, скользнуть пальцами по гладкой пластмассе. И что современные люди нашли в этих призраках вещей?

Казалось, все вокруг ненастоящее. Дунь — и оно развеется как туман. И останусь только я. В полной пустоте, такой же глухой и отвратительной, как та, что живет внутри.

Впервые за долгие годы я почему-то дала слабину. Захотела чужой защиты, защиты незнакомца, захотела чужой помощи, сочувствия. Неужели всему виной тот самый шампунь с цитрусовой отдушкой? На глаза снова навернулись слезы. Колючий ком в горле причинял боль, по телу прошли спазмы, будто бы я, на самом деле, опять зарыдала. Дочка, моя девочка. Она обожала этот шампунь.

Когда ей исполнилось четырнадцать, мы вместе пошли в косметический магазин.

Картонные модели у входа зазывно улыбались, предлагая помаду и тушь.

Яркие люстры у потолка заставляли постоянно щуриться. Отражаясь от стеклянных витрин и зеркал их свет, казалось, заливал помещение до краев, как вода.

Длинные ряды витрин ломились от баночек, скляночек, тюбиков, пластиковых пакетиков. Мимо нас сновали сумасшедшие толпы. Женщины, девушки, девочки хватали крема, пудру, помаду, карандаши для всего на свете, пшикали духами на тестовые полоски. Нюхали, изучали, теснили друг друга возле табличек с популярными брендами.

Ни я, ни дочка никогда особенно не пользовались всеми этими дамскими штучками. Мы сразу отправились к стенду с шампунями. Я с умилением наблюдала, как дочка читает этикетки, нюхает пробники. Наконец, она восхищенно выдохнула и сунула мне под нос один из них. В лицо пахнуло апельсином и чем-то сладким, но не приторным.

— Мой аромат! — заявила дочка.

Она всегда пользовалась только этим шампунем. Даже когда вышла замуж, даже когда родила свою дочку. И когда Вайлис его упомянул… внутри что-то взорвалось. Казалось — боль везде, по всему телу — ноет и рвет на части. А сердце… сердце остановилось, замерло в груди, словно устало биться без моих детей, без любимых.

Ззззнь…. Дзззнь.

Колокольный звон сообщил о том, что телефон включился и есть какая-никакая связь. Без особой надежды я набрала мобильный номер шефа так быстро, что Вайлис тихо присвистнул и прибалдело выдал:

— Ты на клавиатуре работаешь со скоростью света.

— Две диссертации любого так научат, — отмахнулась я и приложила к уху виртуальную трубку. Этого можно было и не делать. Но сказывалась сила привычки.

— Ты кандидат наук? — воскликнул Вайлис — его эмоции снова ударились в мою защиту, как девятый вал в борт корабля.

— Доктор, — неохотно призналась я — это было давно и неправда. В той, другой, счастливой жизни. Вайлис снова присвистнул, но тут на телефоне зажегся зеленый огонек. Неужели?

— Ало? — послышался в трубке взволнованный голос Элдара Масгатовича. — Вы в порядке? — спросил он так, словно знал о нападении. Чертов пройдоха! И ведь не предупредил!

Я проглотила несколько нецензурных фраз, так и вертевшихся на кончике языка, и как можно спокойней произнесла:

— Что здесь происходит? Почему на корабль напали? Мы думали, наша миссия полезна всем? А оказывается у нас могущественные враги? И какого черта нас оснастили как военный истребитель? Даже круче?

Пока я громоздила один вопрос на другой, шеф недовольно сопел в трубку. Но не перебивал — значит, чувствовал себя виноватым. Остановилась я с трудом. Вайлис бережно пожал ладонь — прикосновение его теплых пальцев, ободряющий жест успокаивали помимо воли. Спутник обошел меня, встал рядом, слегка прислонился плечом.

И я обомлела, потеряла дар речи. Если бы вместо Вайлиса рядом очутился Элдар Масгатович, я и то бы не так поразилась. Сердце судорожно забилось, внутри похолодело — то ли от испуга, то ли от дурного предчувствия.

Аура Вайлиса пылала, как у настоящего индиго с огнем в крови. Рыжие всполохи не исчезли, наоборот — охватили биополе целиком. Теперь оно напоминало мультяшный цветок-костер — лепестки его трепетали, словно от порывов ветра, переливались кусочками радуги.

Да что с ним не так? То есть плазма в ауре — очень полезная штука. Она делает существо почти неуязвимым — достаточно лишь вовремя «загораться». Дает массу чудесных способностей. Истощает не в пример любым другим способностям — что правда, то правда. Но избежать этого не сложно. Нужно только вовремя восстанавливать энергию, не растрачивать куда ни попадя, следить, если близка к перерасходу.

Но Вайлис не индиго. В его ауре не должна жить плазма, не столько времени, по крайней мере. Это очень опасно, а возможно и фатально. Что за чертовщина? Мои суматошные размышления прервал голос Элдара Масгатовича — неожиданно спокойный и даже немного виноватый.

— Я попробую объясни…

Я не сразу поняла, что оборвалась связь. Думала, шеф заикается на нервной почве. Но внезапно в каюте погас свет.

Раздался грохот падения тела. Неподалеку смачно выругался Вайлис, и меня повалили на пол. Вместо того, чтобы пытаться проморгаться, я перешла на астральное зрение и мигом оценила диспозицию. Вайлис дрался с одним биоботом, а на меня замахивался другой. Примеривался, чтобы приложить уж наверняка, в полной уверенности, что все еще невидимка. Как ни парадоксально, но у гуманоидов-полумашин невесть откуда появлялась своя, неповторимая аура. Она походила на молочную пену вокруг фигуры.