Я для тебя одной воскресну - [36]

— Да, вы свободны.

Я остановился, наблюдая за Лелей. А она в задумчивости обошла по-прежнему зависшие посреди комнаты трехмерные изображения преступников. То ли намеренно разрывала нашу незримую связь, то ли, на самом деле, обнаружила нечто новое и крайне важное.

Не успел я накрутить себя по поводу того, что даже мерзавец-убийца приятней Плазме, как она разрешила сомнения.

— Посмотри, — ткнула пальцем в левую ладонь ближайшего виртуального призрака, а затем в другую. — Ничего не замечаешь?

— Они разного размера? Я сразу это заметил, — согласился, не понимая еще — к чему она клонит.

— У остальных тоже есть этот дефект, — Леля кивнула на три другие фигуры. — Но у этого он заметней. И приглядись сюда, — она отошла, жестом приглашая меня приблизиться.

Я проглотил гневные слова по поводу того, что Плазма снова шарахается, как от мерзкой жабы или склизкой каракатицы. Жар бросился в лицо, ладони сжались в кулаки. Я решительно двинулся к Леле, с твердым намерением объяснить, что не собираюсь терпеть ее пренебрежение. Сердце поминутно екало и больно кололо, но внезапно рука преступника немного охладила пыл, ослабила неприятные ощущения.

Я отчетливо увидел разницу между строением костей одной ладони виртуального призрака и другой. Не слишком заметную, но достаточную, чтобы догадка лучом света мелькнула в голове.

Я поднял глаза на Лелю, и мы почти хором произнесли:

— Нарощена. От самого локтя!

— Господи! — всплеснула руками Леля. — Эта процедура стоит целое состояние. Проще пересадить.

— Но тогда нет идентичности ДНК. А значит, нужно постоянно следить за отторжением тканей и костей, — парировал я. — Вечные анализы, таблетки любому жизнь испортят.

— Но это же бешено дорого! — снова возмутилась Леля.

— В том-то вся и прелесть! — выпалил я, и она пораженно захлопала глазами. Красиво. У Лели были длинные ресницы — не загнутые вверх, но очень длинные. Она не красилась, не завивала ресницы, и они не слишком бросались в глаза. Зато когда Плазма моргала или прикрывала глаза, казалось, тонкая вуаль ложилась на нижнее веко.

— Я… не… поняла, — отвлекла меня Леля от приятных наблюдений.

— Теперь мы знаем, что подозреваемый богат или имеет богатых друзей, покровителей, работодателей, — с удовольствием поделился я. — Кстати, факт очень даже вписывается в теорию о нападении…

Леля вздрогнула, но очень быстро выпрямилась и расправила плечи. С такой женщиной я пошел бы в разведку. Если она и поддавалась страху, то всегда умела побороть его и сосредоточиться на важном.

Я сдержал неуместную улыбку и закончил: — А еще… еще мы знаем, что его левая рука…

— Младше правой! — выпалила Леля. Она даже слегка подпрыгнула от воодушевления.

…

Встряска, как обычно подействовала на меня благотворно. Голова прояснилась, мысли перестали беспорядочно роиться, сбивать с панталыги.

И я решил иначе подойти к общению с Лелей. Будто бы внезапно прозрел.

Она расслаблялась во время мозгового штурма, раскрывалась, сама за собой не замечая. Этим грех не воспользоваться! Мы всерьез занялись отравителем, вытащили отчеты, данные судмедэкспертизы, показания свидетелей и я решил, что пора.

Как и ожидал, полезных сведений набралось шишь да маленько. Но проштудировать наработки по делу был наш долг и мой шанс хоть немного сблизиться с Лелей. Кроме сумасшедшего, болезненного, почти бесконтрольного желания, Плазма рождала все больший интерес. Мне все сильнее хотелось узнать ее получше. Чем жила Леля? Скольких любила? О чем мечтала перед сном?

Почему-то казалось у нее глубокий внутренний мир, ужасно и возмутительно никем не востребованный.

И вот пока мы перечитывали и обсуждали отчеты, показания, я потихоньку начал закидывать удочку.

Поначалу все шло идеально, в точности так, как и планировал.

— Леля? — спросил Плазму, пока она по самую макушку углубилась в наброски психологов разных спецслужб. — А индиго сразу получают способности? Мне всегда было любопытно. Вот каково это родиться и сразу — бац — не такой как все.

Леля метнула в меня пораженный взгляд и пожала плечами:

— Я думала полукровки лучше нашего знают — каково это быть особенными. Хм… Я получила дар лет в шестьдесят. До этого лишь немного управляла электричеством. Способности не с рождения появились, конечно. Нееет. Позже. Я не отловила — когда. Просто однажды поняла. Сложнее было обуздать дар. Вначале сжигала все, что ни попадя, — она повествовала почти безэмоционально, даже где-то отстраненно. Словно пересказывала старый-престарый фильм. Давным-давно он затронул за живое, но теперь… теперь остался лишь блеклым черно-белым снимком рядом с пестротой реальности, безумными красками новых впечатлений.

Я помолчал, давая Леле вчитаться в документы. Она дотошно сверяла описания преступника разными психологами, отмечала — в чем они сходились друг с другом и в чем не соглашались категорически.

— А долголетие? — выждав паузу, продолжил расспросы.

— Я просто знала и все, — она немного растерялась, окатила задумчивым взглядом, будто бы не понимала — как объяснить. Но мне этого и не требовалось.

— Мне говорили, вы общаетесь мысленно. А давно ты слышишь их? Каково это вообще? Ну слышать голоса в голове?