Я, Данила - [111]

Шрифт
Интервал

Моя спина, прислушавшись, доносит мне:

подошел какой-то неприятный тип, явно тут лишний, но настырный. По взгляду председателя поверх меня заключаю: ему он тоже неприятен, но так просто от него не отделаешься. Новый директор торгуправления с супругой раскланивается с нами и протягивает руку с заученной учтивостью среднеобразованного завмага. Краем глаза я сидел, как он поманил пальцем супругу и свояченицу. Тут же нашелся столик с тремя стульями, который без промедленья приставили к нашему.

Высокая строгая стрижка, физиономия высокомерная и недалекая, сверкающий перстень на мизинце. Твердый воротничок. Красный галстук — под стать его красной физиономии, разумеется, красной не от стыда, а от здоровья и любви к питью. У нас с председателем лица синие, будто с горя. Директор проявил большую идейность, чем мы. Он с ходу поздравил нас с революционным праздником: меня как равного — легким прикосновением пухлой руки, председателя — крепким рукопожатием и легким поклоном. Его жена облобызалась с нашими супругами, внеся в поздравление очаровательное женское кокетство. Она перезрела, как айва на шкафу, но сохранилась еще неплохо. Один завмаг с упоением говорил мне о ее несравненных бедрах и привычке кусать любовника в плечо. Укусит и замрет в истоме.

Пока директор торгуправления располагался за столом, директор комбината общественного питания вертелся вокруг нас, окликая ленивых, нерасторопных официантов, и, так и не дождавшись их, сам бежал за тарелками и кофе для нас. Незаметно и он с семьей втерся в нашу компанию.

Начальник лесоуправления, задетый за живое успехом двоих директоров, подошел к председателю, обдал всех нас запахом рома из гнилой утробы и завел про лесные массивы, целлюлозу, лесопосадки, кубометры, лесные массивы, целлюлозу, посадки… Наконец председатель не выдержал и сказал:

— Садись!

Тот немедленно махнул рукой, и его многочисленное семейство на рысях доставило столы и стулья… Рукопожатия, перемещения, улыбки, локтями в каймак, пальцами в тарелки, о, извините, Мара, дай платок, ничего страшного, вечером почищу бензином!

Тихая воркотня женщин…

Следом за начальником лесоуправления и его семьей к нашему столу присоседились начальник финансового отдела совета — дальний родственник председателя, председатель общества офицеров запаса — связной председателя в сорок пятом, замзав собеса… Составились в ряд десять столов. Председатель со всеми держится вежливо и обходительно, и только я вижу, что он умирает со смеху… прежде всего над самим собой! Нет-нет да и поднесет свои тонкие сухие губы к моему уху:

— Не бросай меня!

С ходу меня раскусил.

Одурманенный ракией, я молчу над обглоданной бараньей костью и стопкой, на дне которой мокнет крошка. Вокруг меня жужжит рой слов, директора выхваляются перед председателем своим знанием дела,

остается лишь диву даваться — где же коммунизм, если все у нас так хорошо, как они представляют!

Начальник лесоуправления, инженер, одичалый от леса, рома и жизненных промахов, и впрямь такой разнесчастный, что ему уж ничем не помочь, разве что его отпрыскам, без конца говорит и говорит с пеной у рта про участки, целлюлозу, лесопосадки, кубометры, но все это одни слова, за которыми отчетливо проступают огромные масленые глаза с отчаянной жаждой какой-нибудь сатисфакции, хотя бы в виде внимания начальства.

Но запасы его не беспредельны. Председатель обернулся ко мне, спросил, как у меня с сердцем, по-прежнему ли я много курю, инженер через стол схватил его руку в намеренье вновь завладеть им — ведь ему еще так много надо сказать, но молчаливая жена его, мрачная и тяжелая, как все терпеливые супруги хронических алкоголиков, осторожно, двумя пальцами потянула мужа за рукав:

— Карл, Брацо хочет по-маленькому, отведи его за дерево!

Директор торгуправления зашептал что-то доверительно на ухо председателю, потом откачнулся, громко проскандировал: «Скан-дал, товарищ председатель», — и стал смотреть, какое действие произвели его слова. Но тут подоспел директор комбината общественного питания с двумя индюшачьими ножками — для меня и председателя… наполнил нам стопки и произнес полинялый официантский тост. Замзав собеса вскочил и прокричал:

— Товарищ председатель, товарищи, с праздником вас!

Все обернулись к нему. Все обязаны с ним чокнуться. Он сел совершенно счастливый. На сегодня славы достаточно. Любопытно, начальник лесоуправления, оба директора и этот — из собеса, поздравивший нас с праздником, уже побывали в тюрьме. Не уверен, что кто-то из них не сядет снова. Я вижу их насквозь — старая школа подхалимов, в которых главное — страх, как бы не распознали их никчемности. Они не имеют ничего общего с нами. Они трутся подле нас, всеми правдами и неправдами добиваясь признания своей незаменимости.

Я начинал клокотать от ярости, вот-вот она хлынет наружу и обернется грозным окриком:

— Эй вы, заячьи души, в две шеренги становись, шагом марш по домам!

И дайте нам, черт вас раздери, спокойно отпраздновать это весеннее утро, оставьте хоть меня в покое, я-то не председатель и вовсе не обязан оказывать вам внимание. Впрочем…


Рекомендуем почитать
Монастырские утехи

Василе ВойкулескуМОНАСТЫРСКИЕ УТЕХИ.


Стакан с костями дьявола

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Спасенный браконьер

Русские погранцы арестовали за браконьерство в дальневосточных водах американскую шхуну с тюленьими шкурами в трюме. Команда дрожит в страхе перед Сибирью и не находит пути к спасенью…


Любительский вечер

Неопытная провинциалочка жаждет работать в газете крупного города. Как же ей доказать свое право на звание журналистки?


Рассказ укротителя леопардов

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Тереза Батиста, Сладкий Мед и Отвага

Латиноамериканская проза – ярчайший камень в ожерелье художественной литературы XX века. Имена Маркеса, Кортасара, Борхеса и других авторов возвышаются над материком прозы. Рядом с ними высится могучий пик – Жоржи Амаду. Имя этого бразильского писателя – своего рода символ литературы Латинской Америки. Магическая, завораживающая проза Амаду давно и хорошо знакома в нашей стране. Но роман «Тереза Батиста, Сладкий Мёд и Отвага» впервые печатается в полном объеме.


Христа распинают вновь

Образ Христа интересовал Никоса Казандзакиса всю жизнь. Одна из ранних трагедий «Христос» была издана в 1928 году. В основу трагедии легла библейская легенда, но центральную фигуру — Христа — автор рисует бунтарем и борцом за счастье людей.Дальнейшее развитие этот образ получает в романе «Христа распинают вновь», написанном в 1948 году. Местом действия своего романа Казандзакис избрал глухую отсталую деревушку в Анатолии, в которой сохранились патриархальные отношения. По местным обычаям, каждые семь лет в селе разыгрывается мистерия страстей Господних — распятие и воскрешение Христа.


Спор об унтере Грише

Историю русского военнопленного Григория Папроткина, казненного немецким командованием, составляющую сюжет «Спора об унтере Грише», писатель еще до создания этого романа положил в основу своей неопубликованной пьесы, над которой работал в 1917–1921 годах.Роман о Грише — роман антивоенный, и среди немецких художественных произведений, посвященных первой мировой войне, он занял почетное место. Передовая критика проявила большой интерес к этому произведению, которое сразу же принесло Арнольду Цвейгу широкую известность у него на родине и в других странах.«Спор об унтере Грише» выделяется принципиальностью и глубиной своей тематики, обширностью замысла, искусством психологического анализа, свежестью чувства, пластичностью изображения людей и природы, крепким и острым сюжетом, свободным, однако, от авантюрных и детективных прикрас, на которые могло бы соблазнить полное приключений бегство унтера Гриши из лагеря и судебные интриги, сплетающиеся вокруг дела о беглом военнопленном…


Равнодушные

«Равнодушные» — первый роман крупнейшего итальянского прозаика Альберто Моравиа. В этой книге ярко проявились особенности Моравиа-романиста: тонкий психологизм, безжалостная критика буржуазного общества. Герои книги — представители римского «высшего общества» эпохи становления фашизма, тяжело переживающие свое одиночество и пустоту существования.Италия, двадцатые годы XX в.Три дня из жизни пятерых людей: немолодой дамы, Мариаграции, хозяйки приходящей в упадок виллы, ее детей, Микеле и Карлы, Лео, давнего любовника Мариаграции, Лизы, ее приятельницы.


Господин Фицек

В романе известного венгерского писателя Антала Гидаша дана широкая картина жизни Венгрии в начале XX века. В центре внимания писателя — судьба неимущих рабочих, батраков, крестьян. Роман впервые опубликован на русском языке в 1936 году.