Я, Данила - [109]
— Да ну! — и снова уселись. И все началось сначала.
Я пью кофе.
Болтливый птичий народец, зазябший в росистой предутренней свежести, шумно пререкается в кронах деревьев. Струи воздуха текут по горлу, смывая все хрипы и дымы. От буков исходит глухой, крепкий запах векового леса, запах, дурманящий влюбленных, лесорубов, пастухов и потомков гайдуков. Этот жестокий целебный запах загоняет в барсучьи норы все нежные фиалки и душистые васильки. А соки под корой буков и мощные их корни источают такой сильный аромат, что я как бы ощущаю его на своих руках, на лбу и шее. Кровь за ухом стучит, как топор браконьера.
У ног моих — пирожные, мясо, сдобы, салфетки, запасные чулки, туфли для всех троих, платки носовые и питьевая сода… На всякий случай два зонтика, так как жена не верит синоптикам. Эхма, удрать бы сейчас в лес, аукаться в сумрачных ущельях, меряться силой с грабами… состязаться в пении с крикливым дятлом, но я сегодня сторожевой пес и должен охранять стол и корзинки, а в случае чего рычать, лаять и даже укусить того, кто посягнет на достояние моей жены. Убежать бы в буковый лес, в старый и добрый лес-кормилец, и бродить там до темноты, а вместо этого я сижу, распрямив спину, попиваю кофеек и элегантным движением, открывающим серебряные запонки на манжетах, гашу окурок в пепельнице, хотя рядом столько земли, алчущей никотиновой кислоты. Весь свой протест я могу выразить лишь в том, что повернусь спиной к дороге, ведущей на плато, и уставлюсь в пустой, полуразвалившийся загон, как в пособие по изучению собственной биографии.
Молчу.
Спина прислушивается и быстро различает
стайку девчушек, идущих босиком, с туфлями под мышкой. Они не сели за столы — все равно сгонят или, в лучшем случае, любезно попросят уступить место старшим. За спиной послышались молодые, горячие голоса, легконогий топот, шуршанье шелковых шальвар. Я встрепенулся и уже хотел было обернуться, дабы попасти свои глаза на лугах красоты и беспечности, как вдруг…
— Идиот!
— Ради бога, не будем же мы сидеть на дороге?
— Господин доктор, лучше места не найти.
— Нет.
— Уверяю вас, господин доктор, место что надо.
— Чушь!
Я втягиваю голову в плечи, чтоб освободить себя от обязанности обмениваться ритуальными любезностями. Спина прислушивается и тотчас докладывает о прибытии шумной компании нагловатых молодых людей, прихвативших с собой и музыкантов, какого-то семейства с ревущими детьми, грохочущей телеги, груженной бутылками с содовой и фруктовой водой… Мясник материт сына, принесшего не тот топор, семейство доктора с кем-то высокомерно здоровается, тяжело топая, идут парни в обнимку, видно, шофер Танаско с рабочими из каменоломни.
И тут же голос жены:
— А, вон Данила!
Малинка, вся распаренная, садится против меня, жадно пьет лесной воздух, свежий, как холодная сыворотка из подпола, и заглушает птиц:
— Как здесь чудесно, Данила, и место ты выбрал отличное, отсюда прекрасный вид! Закажем кофеек? А тебе, Ибрагим, лимонаду? Данила, ты мне даже не сказал, что здесь так прекрасно… Ах, чудо как хорошо! Каждое утро будем ходить сюда. К шести — домой. Доброе утро, господин доктор! Доброе утро, доброе утро! Как вы, моя дорогая? Какое прелестное на вас платье! Вы сегодня будете королевой бала. Надо же, какой сюрприз приготовили к празднику! Данила, умоляю тебя, повернись, поздоровайся, поговори!
— Пошли они к черту!
— Данила, я надеюсь, ты не будешь устраивать мне сцены в общественном месте?
— О, доброе утро, доброе утро, мадмуазель! Спасибо… спасибо! Малинка, если ты меня заставишь еще с кем-нибудь здороваться, останешься за столом одна, а я пойду домой.
— Что с тобой?
Мы смотрим друг на друга. Я сжимаю зубы. Малинка чуть не плачет, почувствовав себя жертвой неблагодарности и обиды. Наконец принимаю решение, галантность открывает путь лжи. Ай да я, ловко же я вывернулся.
— Какого дьявола я должен смотреть по сторонам, когда я нарочно сел так, чтоб видеть тебя одну?
Она побледнела, как педагог, на которого его любимчик замахнулся палкой. И вдруг слезы потекли по ее щекам от нежданного счастья.
— Бедный, милый мой Данила, ты и впрямь удивительный человек! Кто бы подумал, что ты и в самом деле так любишь меня, знаешь, мне иногда кажется… ведь ты и любовь свою проявляешь так странно, всегда насупленный, о чем-то думаешь, нет, я плохой психолог… Ты, наверное, запарился с этими корзинами? Хочешь выпить ракии?
— Сегодня я бы не пил, душа моя.
— Весь день так и просидишь?
— Весь день. А Ибрагим пускай идет играть.
— Конечно. Ибрагим, поди сюда! Послушай, сынок, ты ступай, поищи себе компанию, играй, только… смотри! Веди себя хорошо, погоди, я поправлю тебе галстук! Так!
Уходя, сын подмигнул мне:
— Ну я пошел, дядь, а тебя мне жаль… Ничего не попишешь, такая уж твоя планида!
Не сомневаясь в том, что я только на нее смотрю и только о ней думаю, словом, что я всецело поглощен ею, Малинка с особым усердием принялась рисовать мне окружающие нас картины. Она быстро перебрала все оттенки небесной лазури, обнаружив при этом крайнюю ненаблюдательность, языком хрестоматии для четвертого класса описала мне лес с туристической, медицинской, индустриальной, военной и прочих точек зрения, умудряясь в свой рассказ ввернуть короткие беглые суждения обо всем, что происходило за моей спиной…
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Русские погранцы арестовали за браконьерство в дальневосточных водах американскую шхуну с тюленьими шкурами в трюме. Команда дрожит в страхе перед Сибирью и не находит пути к спасенью…
Неопытная провинциалочка жаждет работать в газете крупного города. Как же ей доказать свое право на звание журналистки?
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Латиноамериканская проза – ярчайший камень в ожерелье художественной литературы XX века. Имена Маркеса, Кортасара, Борхеса и других авторов возвышаются над материком прозы. Рядом с ними высится могучий пик – Жоржи Амаду. Имя этого бразильского писателя – своего рода символ литературы Латинской Америки. Магическая, завораживающая проза Амаду давно и хорошо знакома в нашей стране. Но роман «Тереза Батиста, Сладкий Мёд и Отвага» впервые печатается в полном объеме.
Образ Христа интересовал Никоса Казандзакиса всю жизнь. Одна из ранних трагедий «Христос» была издана в 1928 году. В основу трагедии легла библейская легенда, но центральную фигуру — Христа — автор рисует бунтарем и борцом за счастье людей.Дальнейшее развитие этот образ получает в романе «Христа распинают вновь», написанном в 1948 году. Местом действия своего романа Казандзакис избрал глухую отсталую деревушку в Анатолии, в которой сохранились патриархальные отношения. По местным обычаям, каждые семь лет в селе разыгрывается мистерия страстей Господних — распятие и воскрешение Христа.
Историю русского военнопленного Григория Папроткина, казненного немецким командованием, составляющую сюжет «Спора об унтере Грише», писатель еще до создания этого романа положил в основу своей неопубликованной пьесы, над которой работал в 1917–1921 годах.Роман о Грише — роман антивоенный, и среди немецких художественных произведений, посвященных первой мировой войне, он занял почетное место. Передовая критика проявила большой интерес к этому произведению, которое сразу же принесло Арнольду Цвейгу широкую известность у него на родине и в других странах.«Спор об унтере Грише» выделяется принципиальностью и глубиной своей тематики, обширностью замысла, искусством психологического анализа, свежестью чувства, пластичностью изображения людей и природы, крепким и острым сюжетом, свободным, однако, от авантюрных и детективных прикрас, на которые могло бы соблазнить полное приключений бегство унтера Гриши из лагеря и судебные интриги, сплетающиеся вокруг дела о беглом военнопленном…
«Равнодушные» — первый роман крупнейшего итальянского прозаика Альберто Моравиа. В этой книге ярко проявились особенности Моравиа-романиста: тонкий психологизм, безжалостная критика буржуазного общества. Герои книги — представители римского «высшего общества» эпохи становления фашизма, тяжело переживающие свое одиночество и пустоту существования.Италия, двадцатые годы XX в.Три дня из жизни пятерых людей: немолодой дамы, Мариаграции, хозяйки приходящей в упадок виллы, ее детей, Микеле и Карлы, Лео, давнего любовника Мариаграции, Лизы, ее приятельницы.
В романе известного венгерского писателя Антала Гидаша дана широкая картина жизни Венгрии в начале XX века. В центре внимания писателя — судьба неимущих рабочих, батраков, крестьян. Роман впервые опубликован на русском языке в 1936 году.