Я была до тебя - [8]
По пожарной лестнице он поднялся до третьего этажа и уселся между двумя перекладинами. Тяжелая камера оттягивала плечо, прямо перед носом подрагивала на ветру вывеска мотеля. Он нашел две заржавленные цифры — двойку и тройку — над дверью комнаты, подтянул к себе камеру и решительным, уже уверенным движением направил ее на кровать. Она оказалась права, шторы не были задернуты. Они не считали нужным прятаться. Да и от кого? Кто бы мог за ними подглядеть? Он прижал глаз к окошечку видоискателя и повел камерой по комнате. Наткнулся на разобранную постель, поймал кусок ноги, кусок груди, бедра, тесно прижатые к другим бедрам. Мужчина был виден только со спины — он выгибался над лежащей навзничь женщиной, опираясь на белые руки, пальцами вцепившись в простыню. Мотор! Его била дрожь. Он понимал, что делает что-то нехорошее, опасное, что-то такое, о чем будет потом жалеть всю жизнь. Ему хотелось бросить все и спуститься вниз, но он знал, что она сидит там, внизу, в машине с откинутым верхом, сидит и подбадривает его, время от времени махая ему рукой. Давай же, давай, чего ты канителишься? Но всего сильнее оказалось удовольствие ловить видоискателем фрагменты рук и ног, спин и животов, отдельные фрагменты, ни секунды не остающиеся в покое, то краснеющие, то бледнеющие, изгибающиеся и снова выпрямляющиеся. У мужчины спина белая, поросшая черным волосом, у женщины — кожа коричневого оттенка. Он заметил след, оставленный резинкой трусов, но следов бюстгальтера не обнаружил. Ее груди, свесившиеся в стороны, тряслись. Ему показалось, что мужчина тоже затрясся, потом весь напрягся так, что вздулись жилы на шее. Ягодицы у него белые и плоские. Вот у него вырвался протяжный стон, и он уронил голову набок. Женщина впилась зубами в подушку. Все. Конец. Но он продолжал снимать, не в силах остановиться. Он ждал, что они повернутся к нему, он хотел видеть, что они будут делать потом. Что вообще бывает потом? Они будут целоваться, счастливые, или переводить дух, или гладить друг друга по голове? Или лизаться, как собаки, фыркать и отряхиваться? Или просто встанут и уйдут? Он ничего этого не знал, но хотел знать. Сам он никогда ничего такого не делал. Он почувствовал, как между ног у него что-то затвердело, и навел камеру на голову мужчины, спрятавшего лицо в шее женщины. К вспотевшей шее прилипли короткие волоски, словно водоросли, оставленные на песке схлынувшей волной.
Тут мужчина приподнялся. Натянул простыню себе на грудь, приобнял женщину. Повернул голову, и в кадре показалось его лицо. Взгляд впился в объектив камеры, пронзая насквозь и ее и мальчика. Он бьет и бьет в одну точку, этот взгляд, колет и режет, больно, до крови. Больше мальчик ничего не видит, он как будто ослеп. Камера скользит вниз, а он принимается стонать. И вдруг выкрикивает ругательство, ужасное грязное ругательство, которое повторяет снова и снова, срывая голос. Он лупит себя камерой по животу. Лучше бы он этого не видел! Лучше бы он никогда этого не видел!
Во рту у него вскипает горькая слюна, и он плюет вниз, туда, где его поджидает мать.
Она жмет и жмет автомобильный клаксон и орет ему: смывайся, скорее, что ты телишься, придурок! Вали оттуда, быстро! Он же тебя увидит!
Он плюется и плачет. Хоть бы у него лопнули глаза! Хоть бы он навсегда перестал видеть!
Никогда ничего не видеть.
Через три месяца родители развелись. Любительскую пленку приобщили к делу как вещественное доказательство супружеской измены. Мать вышла замуж второй раз, за своего любовника. Больше она не плакала. И больше никогда не пускала его к себе в постель. Она добилась хороших алиментов и купила вторую машину с откидывающимся верхом.
В холл отеля «Сент-Реджис» ввалилась толпа туристов, прибывших на автобусе. Он смотрел на них мягким взглядом своих голубых глаз. Детских глаз, лопнувших раз и навсегда под окном мотеля.
— Вот и мы с тобой кончим тем же, — сказал мне Грег. — Превратимся в вялых и спокойных старичков. Забудем про любые желания. Будем утирать каплю под носом и поглаживать животик. И путешествовать с группой пенсионеров.
В темноте спальни, в темноте моей спальни, прижавшись к тебе всем телом, я поклялась себе, что ноги моей не будет в автобусе с пенсионерами. Я молилась, чтобы мне дали последний шанс. Чтобы я сама дала себе последний шанс.
С этим вот каменным изваянием, застывшим рядом со мной, умеющим читать мои мысли и проникать в сокровенную суть моих мечтаний.
На этот раз я окажусь сильнее. Я сорву маску с мерзавца, который снова и снова мешает мне любить, который не дает мне жить.
Я не хотела тебя терять.
И решила, что должна тебя предупредить.
В общем, я все тебе рассказала.
Когда враг в первый раз восстал во мне, требуя уплаты дани трепещущей влюбленной плотью, это было так страшно, что я оцепенела. Потеряла способность шевелиться. Как будто кто-то спихнул меня со стула, на котором сидела, и отправил в нокаут, заставив смешно дрыгать руками и ногами в попытке восстановить перебитое дыхание и вернуть себе дар речи. Но когда я, пересчитав синяки, обернулась посмотреть, кто сотворил со мной подобное безобразие, то не обнаружила никого. Я одна была во всем виновата. Только — клянусь — это была не я.
Запретные поцелуи и первая любовь дочери, загадочные убийства и письма с того света, борьба темных и светлых сил, Средние века и будни богатого парижского кондоминиума, кровавый ритуал и лучший рецепт рождественской индейки — все смешалось в жизни Жозефины…Роман Катрин Панколь «Черепаший вальс» взорвал французский книжный рынок, перекрыв тиражи Анны Гавальда.
Роман молодой французской писательницы о любви. О том, как хрупко и нежно это чувство, как много преград на его пути. И самая главная из них – человеческое непонимание, нежелание забыть о себе и заглянуть в душу другого.
Тихая добрая Жозефина всю жизнь изучала средневековую историю Франции и, можно сказать, жила в XII веке. Но ей пришлось вернуться к реальности, когда ее муж с любовницей уехал в Африку разводить крокодилов, а она с его долгами и двумя дочерьми осталась без гроша в холодном, циничном Париже. Здесь ее тоже окружают крокодилы, готовые наброситься в любой момент. Как ей выжить, одинокой и слабой, среди безжалостных хищников?Популярнейшая французская писательница Катрин Панколь (р. 1954 r.) — автор полутора десятков бестселлерных романов, переведенных на все ведущие языки мира.
Когда хозяйка книжной лавки Кей Бартольди вступила в переписку с незнакомцем, заказавшим у нее редкие книги, она и подумать не могла, сколь опасны бывают подобные связи и чем для нее обернутся невинные рассуждения об изящной словесности…Кто он, таинственный Джонатан Шилдс, назвавшийся американским писателем-библиофилом и что он знает о Кей Бартольди, живущей в маленьком городке на берегу Ла-Манша, где беснуются волны, а в ночи моргает одинокий маяк?Популярнейшая французская писательница, журналистка, автор десяти романов, переведенных на многие языки и покоривших сердца миллионов читателей, Катрин Панколь, как всегда, поражает изяществом стиля и содержания: немногие способны так пронзительно писать о любви…
В романе «Мы еще потанцуем» четыре главных героя. Точнее, героини. Четыре подруги. Они выросли вместе и были неразлучны. Шли по жизни каждая своим путем, искали себя, строили свое счастье, но свято хранили верность детской дружбе. И была любовь — единственная, ни на что не похожая, прошедшая через измены и ревность, победившая искусы пошлости и богатства. Но однажды их пути связались в страшный узел предательства и боли. И настал момент истины.Как найти силы выйти из уютного детского мирка и стать взрослым, не потеряв себя? Что такое дар жить на пределе сил? Эти вопросы ставит перед читателями новый роман Катрин Панколь.
Катрин Панколь родилась в Марокко, выросла во Франции, долгое время жила в США. Защитив диплом по современной литературе, поначалу преподавала французский и латынь, но довольно быстро сменила профессию и занялась журналистикой. Писала для «Космополитен» и «Пари-Матч», с последним сотрудничает и поныне. В 1979, последовав совету одного издателя, выпустила свой дебютный роман («Я была первой»), принесший ей мировую известность. С тех пор написала двенадцать романов, большинство из которых стали бестселлерами, сделав ее одной из самых читаемых французских писательниц в мире.* * *Джеки Бувье Кеннеди-Онассис в особом представлении не нуждается — ее образ столь притягателен, а судьба так похожа на сказку, что реальность отступает, надежно скрытая ослепительным блеском.
Взглянуть на жизнь человека «нечеловеческими» глазами… Узнать, что такое «человек», и действительно ли человеческий социум идет в нужном направлении… Думаете трудно? Нет! Ведь наша жизнь — игра! Игра с юмором, иронией и безграничным интересом ко всему новому!
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Елена Девос – профессиональный журналист, поэт и литературовед. Героиня ее романа «Уроки русского», вдохновившись примером Фани Паскаль, подруги Людвига Витгенштейна, жившей в Кембридже в 30-х годах ХХ века, решила преподавать русский язык иностранцам. Но преподавать не нудно и скучно, а весело и с огоньком, чтобы в процессе преподавания передать саму русскую культуру и получше узнать тех, кто никогда не читал Достоевского в оригинале. Каждый ученик – это целая вселенная, целая жизнь, полная подъемов и падений. Безумно популярный сегодня формат fun education – когда люди за короткое время учатся новой профессии или просто новому знанию о чем-то – преподнесен автором как новая жизненная философия.
Ароматы – не просто пахучие молекулы вокруг вас, они живые и могут поведать истории, главное внимательно слушать. А я еще быстро записывала, и получилась эта книга. В ней истории, рассказанные для моего носа. Скорее всего, они не будут похожи на истории, звучащие для вас, у вас будут свои, потому что у вас другой нос, другое сердце и другая душа. Но ароматы старались, и я очень хочу поделиться с вами этими историями.
Пенелопа Фицджеральд – английская писательница, которую газета «Таймс» включила в число пятидесяти крупнейших писателей послевоенного периода. В 1979 году за роман «В открытом море» она была удостоена Букеровской премии, правда в победу свою она до последнего не верила. Но удача все-таки улыбнулась ей. «В открытом море» – история столкновения нескольких жизней таких разных людей. Ненны, увязшей в проблемах матери двух прекрасных дочерей; Мориса, настоящего мечтателя и искателя приключений; Юной Марты, очарованной Генрихом, богатым молодым человеком, перед которым открыт весь мир.
Православный священник решил открыть двери своего дома всем нуждающимся. Много лет там жили несчастные. Он любил их по мере сил и всем обеспечивал, старался всегда поступать по-евангельски. Цепь гонений не смогла разрушить этот дом и храм. Но оказалось, что разрушение таилось внутри дома. Матушка, внешне поддерживая супруга, скрыто и люто ненавидела его и всё, что он делал, а также всех кто жил в этом доме. Ненависть разъедала её душу, пока не произошёл взрыв.
Субботним вечером 8 января 1993 года доктор Жан-Клод Роман убил свою жену, наутро застрелил двоих детей 7 и 5 лет и отправился к горячо любимым родителям. После их убийства заехал в Париж, попытался убить любовницу, сорвалось… Вернулся домой, наглотался барбитуратов и поджег дом, но его спасли.Это не пересказ сюжета, а лишь начало истории. Книга написана по материалам реального дела, но повествование выходит далеко за рамки психологического детектива.Эмманюэль Каррер — известный французский писатель, лауреат многих престижных премий.
Род занятий главного героя, как и его место жительства, — слагаемые переменные: модный фотограф, авиапилот, бармен. Постоянно меняющаяся действительность, поиск точки опоры в вихревых потоках, попытки обрести себя. Эта книга о том, как поймать ветер и что такое сила притяжения, как возникают модные тенденции в фотографии и зарождаются ураганы… как умирает и рождается чувство.Блуждая по лабиринтам своего внутреннего мира, герой попутно исследует мир окружающий, рисуя перед нами живописнейшие картины современного американского общества.Второй роман молодого канадского автора, блестяще встреченный и публикой, и критиками, привлекает «мужским взглядом» на жизнь и яркой образностью языка.
Третье по счету произведение знаменитого французского писателя Жоржа Перека (1936–1982), «Человек, который спит», было опубликовано накануне революционных событий 1968 года во Франции. Причудливая хроника отторжения внешнего мира и медленного погружения в полное отрешение, скрупулезное описание постепенного ухода от людей и вещей в зону «риторических мест безразличия» может восприниматься как программный манифест целого поколения, протестующего против идеалов общества потребления, и как автобиографическое осмысление личного утопического проекта.
Флориану Зеллеру двадцать четыре года, он преподает литературу и пишет для модных журналов. Его первый роман «Искусственный снег» (2001) получил премию Фонда Ашетт.Роман «Случайные связи» — вторая книга молодого автора, в которой он виртуозно живописует историю взаимоотношений двух молодых людей. Герою двадцать девять лет, он адвокат и пользуется успехом у женщин. Героиня — закомплексованная молоденькая учительница младших классов. Соединив волею чувств, казалось бы, абсолютно несовместимых героев, автор с безупречной психологической точностью препарирует два основных, кардинально разных подхода к жизни, два типа одиночества самодостаточное мужское и страдательное женское.Оригинальное построение романа, его философская и психологическая содержательность в сочетании с изяществом языка делают роман достойным образцом современного «роман д'амур».Написано со вкусом и знанием дела, читать — одно удовольствие.