Я был в Ку-клукс-клане - [101]

— Мы даже не шевелились, ибо к этому не было оснований, — ответил Ирвин. — Ведь нас везли на пересмотр нашего дела, и мы надеялись, что все кончится благополучно.

Пока в палате Ирвина происходил этот разговор, я был занят своими собственными расследованиями — в регистратуре больницы.

— Я газетный корреспондент, — представился я медсестре. — Не будете ли вы так добры сообщить мне, когда Ирвин поступил в больницу?

— Вы первый, кто спрашивает об этом, — ответила она. — Но я думаю, в этом нет ничего плохого. Пожалуйста, подождите минутку. — Она вынула картотеку и просмотрела ее.

— Это было в один час семнадцать минут ночи.

— Что еще значится в карточке?

— Да, здесь еще отмечено: «Пульс не прощупывается».

Другими словами, представителям закона потребовалось более двух с половиной часов, чтобы доставить Ирвина в больницу, находившуюся на расстоянии шести миль от места происшествия. Когда они привезли Ирвина в больницу, он казался им мертвым! Ни один из федеральных следователей или следователей штата не побеспокоился о том, чтобы провести эту основную часть расследования.

На следующее утро судья Трумэн Футч, пытаясь установить причину смерти Шеперда и определить виновных, если таковые окажутся, созвал коллегию следователей. Члены этой коллегии направились прежде всего в больницу к Ирвину. Последний рассказал им то, о чем говорил и накануне. Пока Ирвин говорил, белые члены коллегии следователей, сидевшие в палате, лишь смотрели на него. Затем, не задавая никаких вопросов, они молча вышли.

После этого следователи побывали на месте происшествия и покопались в песке. Оказалось, что группа малышей-школьников, превзойдя в искусстве поисков полицию и ФБР, нашла там несколько нерасстрелянных патронов. Дети принесли патроны в школу, а преподаватель передал их ФБР.

В тот же вечер коллегия следователей расположилась в вестибюле местной гостиницы «Фаунтин инн». На Юге мне не раз приходилось наблюдать работу многих следовательский коллегий, разбиравших анадогичные дела об убийствах негров белыми, но никогда еще мир не был свидетелем большего издевательства над правосудием. На этот раз следователи перешли все границы. В присутствии благожелательно настроенных граждан города на возвышение, где давались показания, поднималась вереница свидетелей, подтверждавших все, что говорил шериф Маккол. Ни разу ни судья Футч, с безразличным видом жевавший зубочистку, ни кто-либо из членов коллегии следователей не задал ни одного вопроса, который дал бы возможность предположить, что они верили хотя бы одному слову из рассказа Ирвина о происшествии.

В действительности же самой знаменательной чертой этого расследования были… незаданные вопросы и… невызванные свидетели.

Вот, например, свидетельское показание контрольного оператора на полицейской радиостанции в Таваресе, через которую поступают все полицейские сигналы. Да, он вспоминает, что совершенно четко слышал, как шериф Маккол вызвал по радио санитарную машину, чтобы доставить Ирвина в больницу. Но поинтересовался ли кто-нибудь, слышал ли оператор, что незадолго перед этим шериф опрашивал по радио своего помощника: «Нет ли кого-нибудь на дороге?» или: «Я прикончил их обоих»? Нет, никто не поинтересовался, возможно, потому, что этот оператор до полуночи не приступил к дежурству. А другой оператор, находившийся на дежурстве как раз во время происшествия, то есть около двадцати двух часов тридцати минут, не был даже вызван для дачи свидетельских показаний!

Во время следствия шериф Маккол сидел в стороне с видом слуги народа, который лишь исполнил свой долг, несмотря на то, как трудно было сделать это. С ним была его жена. Она выглядела так, словно была вполне уверена, что ее муж будет оправдан. Между ними помещался небольшой коричневый чемодан.

Свидетельские показания давали и несколько фермеров, проживавших неподалеку от места происшествия.

— Слыхали ли вы что-нибудь? — спросил судья.

— Да, сэр, несколько выстрелов подряд около десяти тридцати вечера, — отвечали все фермеры.

И опять никто не спросил их, были ли между выстрелами промежутки, поскольку в показании Ирвина указывалось, что такие промежутки были: до того, как подошел помощник шерифа, который еще раз выстрелил в жертву.

Другие свидетели, прибывшие на место происшествия первыми, рассказали, что оба негра казались мертвыми и что они не были скованы вместе наручниками.

Это не совпадало с тем, что рассказывала мне женщина, сфотографировавшая негров. Она присутствовала на следствии. Пригласив ее отойти в сторону, я спросил:

— Были они скованы вместе или нет?

Женщина надеялась продать мне набор фотографий и поэтому хотела задобрить меня.

— Когда я прибыла, они совершенно определенно были скованы вместе, — прошептала она. — Но поскольку все говорят противоположное, я думаю, мне лучше держать язык за зубами. Мне сказали, чтобы я молчала.

Я вновь возвратился к тому месту, где допрашивали свидетелей. Напротив стола, за которым расположились следователи, в свидетельском кресле сидел прокурор штата Д. В. Хантер, описывавший место происшествия, каким он его обнаружил по прибытии.