Я был на этой войне - [10]

— А я? — подал голос щупленький, но обладающий внешним обаянием боец, имевший первый спортивный разряд по скалолазанию и прозванный Американцем за то, что призывался в армию в шортах, расписанных под американский флаг.

— А ты пойдешь рядом и не будешь щелкать хлебалом, — беззлобно ответил я. — Пошли, зачистим духов.

Все прекрасно понимали, что значит «зачистить», это означало в плен не брать. «Хороший индеец — мертвый индеец», — девиз конквистадоров подходил как нельзя лучше к нашему случаю. Что мог нам дать живой дух, тем более какой-то пехотинец? Да ничего, ни карт, ни складов, ни систем связи — ни-че-го. А если он, сука, раненый, тогда еще и возись с ним, выставляй пост охраны. А он может и пакость какую-нибудь устроить, диверсию, например. Обменять его тоже не удастся. Прикончим, и все тут. Да ему и самому лучше — хоть пытать не будем.

Глава 2

Со всеми предосторожностями мы поднялись на третий этаж. В двух соседних квартирах были оборудованы огневые позиции. В одной квартире лежал гранатометчик, в другой — два стрелка с пулеметами Калашникова. Но самое поразительное, что это были пацаны лет по 13–15. Один из стрелков был еще жив и, находясь без сознания, тихо стонал. Судя по обильно кровоточащей культе на месте оторванной ноги, ему не выжить. Снаряд из пушки попал в комнату к гранатометчику и, видимо, разнес его склад. Я еще раз огляделся, хорошее настроение в момент улетучилось. Конечно, это духи, и они стреляли в нас, и они жаждали нашей смерти, но… Но они пацаны. Дрянь. Я сплюнул в сторону и приказал стоявшим рядом бойцам: «Добейте его и потом прочешите весь подъезд, может, кто еще и уполз». Хотя сам сомневался в этом.

Раздались очереди из трех автоматов — это Семен, Клей и Пикассо выпустили по короткой очереди в израненное тело. Пацана всего выгнуло, пули разорвали грудную клетку, кто-то попал в голову — она треснула, обрызгав пол… Я спокойно смотрел на это убийство. Затем отвернулся от трупа, нет, все-таки не люблю я покойников, а может, это естественная реакция нормального, здорового организма? Кто знает. Достал пачку снайперского «Мальборо», угостил бойцов.

— Я же русским языком сказал: «Прочесать подъезд». Кому не понятно? — затянувшись сигаретой, сказал я. Бойцы, забубнив что-то под нос, пошли выполнять приказ. Тем временем я, сдерживая позывы рвоты, окуривая себя сигаретным дымом, принялся ощупывать карманы убитых.

Ого! Никак военный билет, да еще и не один. Так, смотрим: Семенов Алексей Павлович, 1975 г. рождения. Семенов, Семенов, Семенов. Что-то в памяти у меня зашевелилось. Не тот ли это Семенов из инженерно-саперного батальона, который пропал без вести после штурма аэропорта «Северный»? Отправили его принести огнепроводный шнур для разминирования, и пропал пацан. А не он ли это и стрелял в нас? Я внимательно осмотрел лица духов, сравнивая с плохой фотографией на военном билете, заглянул в пролом стены, глянул на гранатометчика. Нет, слава Богу, нет. Начал листать дальше билет. Бля! Наша часть, наш Семенов. Спасла вас, сволочей, смерть, а то бы лютая кончина была вам уготована. Сам бы побеседовал, за время войн на территории бывшего Союза я научился развязывать языки, да так, чтобы долго жили и не сходили с ума.

Вмиг прошло сожаление о пацанах, об их загубленных душах, и только злость, злость такая, что зубы свело судорогой. Если надо, за своего бойца, русского, многих своей рукой сокрушу и своей жизни не пожалею, лишь бы только вернуть его, балбеса, домой, живым и невредимым.

Тут с лестницы донеслись крики моих бойцов.

— Товарищ капитан, товарищ капитан, кого-то нашего нашли, там, на крыше! — захлебываясь, кричал Американец.

Я стрелой вбежал по лестнице, и не было никакой одышки. На крыше, прибитый гвоздями, как Иисус, на кресте лежал наш боец. В рот ему был вставлен его же отрезанный половой член. И даже несмотря на покрытое коркой грязи разбитое лицо, я опознал его по фотографии: он, он — Семенов. И хоть я, может, и видел его всего раз десять, и даже не общался с ним, ком подкатился к горлу, на глаза навернулись слезы, защипало в носу. Я пожалел, что не знал его раньше: по-моему, он вообще был прикомандирован к нашей бригаде прямо накануне отправки в Чечню из Абакана.

— Они его приколотили к кресту и поставили на крыше, видимо, взрывом его опрокинуло, поэтому мы и не заметили, — начал объяснять Пикассо, почему-то ему было неловко, что не сразу обнаружили парня.

— Наш это солдат, — с трудом прорывая комок в горле, сдерживая крик и маты, как можно спокойней произнес я, — Семенов из саперов, пропал в «Северном» на разминировании. Нашел его военный билет на одном из стрелков.

Бойцов как током ударило, они начали суетиться вокруг Семенова, бережно снимать с креста, при этом старались не повредить его, обращались как с живым, перешептывались, чтобы не разбудить, а у самих слезы капали и капали, мешая работать. Я отвернулся, достал пачку сигарет, закурил, жадно затягиваясь, загоняя клубок дальше внутрь. Искоса посматривал, как продвигаются дела. Когда сняли Семенова с креста и из валявшихся рядом тряпок и досок соорудили что-то вроде носилок, уложив на него мученика, я сказал: