Я был капитаном Фицроем - [32]

Прибыв на Тортугу, Фицрой прежде всего занялся устройством быта своей команды, ей предстояло провести определенное время на берегу в окружении отъявленных негодяев Старого и Нового Света. В первую очередь ему следовало прибыть к губернатору, получить разрешение на стоянку и пребывание на острове экипажа своего корабля. Отношения между пиратами и корсарами складывались нормально, они прекрасно ладили между собой. Однако пираты, свободные художники своего ремесла, несколько свысока смотрели на своих собратьев по грабежам, имеющих покровительство монарха, и как следствие — определенные обязательства перед своим сувереном. Дело в том, что разница между пиратами и корсарами была весьма условна, каперская грамота выдавалась лишь на время войны, а те, кто и по окончании войны продолжали заниматься любимым делом, автоматически становились пиратами.

Губернатор острова Тортуга, что являлся французской колонией, маркиз Левасер, с важным видом сидел в кресле, в своей резиденции, расположенной в самом центре острова в доме с колоннами перед парадным входом, окруженным высоким чугунным литым забором. Дом, который губернатор называл дворцом, был сложен из камня-ракушечника, добываемого тут же на острове в каменоломнях. Дом под крышей из красной черепицы имел два этажа, четыре колонны перед парадным входом поддерживали террасу второго этажа, на которую вела деревянная лестница с перилами. На первом этаже располагался кабинет губернатора, на втором — жилые помещения, где и проживал губернатор со своей женой и двумя дочерьми.

Капитан Фицрой прибыл к губернатору вместе со спасенным им капитаном французского корвета, Жаком де Ладье. Изо всех островов, что давали приют бродягам морей и океанов, промышлявшим разбоем, Джеймс Фицрой выбрал Тортугу именно потому, что она была французской колонией, и он доставил спасенного им Жака де Ладье туда, где представители властей Франции смогли бы определить дальнейшую судьбу капитана, потерявшего свой корабль. Несмотря на то, что остров был французским, губернаторы его принимали как французских флибустьеров, так и пиратов и каперов всех стран, лишь испанские галеоны обходили этот остров стороной. Губернатор, взимая плату за стоянку кораблей, имел неплохой доход и не брезговал разбойниками и пиратами.

Маркиз Левасер сидел в кресле за широким столом из черного дерева и листал бухгалтерские книги, оценивая финансовое состояние колонии, которое неотвратимо ухудшалось по причине безудержной траты казенных денег на постоянно возрастающие запросы свой жены и двух дочерей. На столе стояли два подсвечника из бронзы, на три свечи каждый. Свечи не горели, света в комнате было достаточно, он свободно проникал сквозь ажурные занавеси на окнах; по обеим сторонам стола стояли два высоких фарфоровых кувшина, а перед столом несколько стульев для посетителей, более в кабинете губернатора ничего не было.

Фицрой и де Ладье подошли к дому губернатора, который все местные называли дворцом, у входа стоял молодой человек довольно крепкого телосложения, одетый, несмотря на жару, в парадный мундир, вооруженный шпагой и алебардой.

— Доложи губернатору, что к нему прибыл капитан Фицрой, — крикнул Фицрой часовому.

Часовой вошел в дом, и, выйдя через минуту, ответил, что губернатор готов принять капитана. Они вошли, приветствуя губернатора почтительным поклоном.

— Рад видеть у себя легендарного капитана, самого удачливого флибустьера, — ответил Левасер, вставая из-за стола, — у нас на Тортуге только и разговоров, что о капитане Фицрое, говорят, сама госпожа Удача, никогда не изменяет Вам.

— Увы, господин губернатор, госпожа Удача слишком капризная дама, чтобы соблюдать верность кому-либо, нынешний рейд не принес мне ничего, кроме почтенного господина де Ладье, французского капитана, потерявшего свой корвет. Его потопила неизвестная эскадра со спущенными флагами.

— Испанцы? — спросил губернатор.

— Нет, господин губернатор, это были не испанские галеоны и не корабли берегового братства, до сих пор теряюсь в догадках, кто посмел напасть на французский корвет, — ответил де Ладье. Он понял, Фицрой скрыл от губернатора факт атаки английской эскадры, он, королевский капер английского флота, не хотел осложнения отношений между французской и английской короной, де Ладье также не был в этом заинтересован и решил поддержать Фицроя.

— Передаю в Ваше распоряжение капитана корвета, Жака де Ладье, которого мои матросы выловили среди обломков рангоута на месте недавнего сражения.

— Вы благородный молодой человек, — ответил Левасер, — выражаю Вам благодарность от имени французской короны, надеюсь, Вы хорошо устроились у нас? Вы знаете, за стоянку корабля Вам необходимо внести определенную плату, несмотря на Ваш подвиг, я не могу сделать для Вас исключения, с Вас… с Вас…

Губернатор сел в кресло, снова углубился в бухгалтерские книги, раздумывая, сколько бы потребовать с этого капера, чтобы хоть как-то укрепить свое пошатнувшееся финансовое положение, он понимал, что заломить слишком большую суму он не может, наверняка Фицрой уже справился о размере платы, и, сделав какие-то расчеты, он назвал сумму.