Я был агентом Сталина - [26]

Работая в ТАССе, Уманский сотрудничал также и с ОГПУ, потому что журналисты и корреспонденты ТАССа близко сталкивались с внешним миром, и в его положении ему было удобно шпионить за тассовскими журналистами, сидя в московском кабинете и за рубежом. Живя в «Люксе», он тоже держал ухо востро, прислушиваясь к разговорам, которыми обменивались зарубежные коммунисты…

Константин Уманский принадлежит к числу немногих коммунистов, кому удалось проникнуть за колючую проволоку, отделяющую прежнюю партию большевиков от новой. Он отлично преуспел в этом.

Когда до нас дошла новость об оккупации Рура французами, группа из пяти-шести сотрудников, в которую входил и я, получила задание немедленно отправиться в Германию. В течение суток все формальности были улажены. Москва надеялась, что в результате французской оккупации откроется путь для нового наступления Коминтерна в Германии. Не прошло недели, как я оказался в Германии. У меня сразу же сложилось впечатление, что страна находится накануне катастрофы. Инфляция подняла цены до астрономических высот, росла безработица, ежедневно случались уличные стычки рабочих с полицией или рабочих с нацистскими боевиками. Оккупация Рурской области французами подлила масла в огонь. Казалось даже, что измученная и истощенная Германия в любой момент может ввязаться в самоубийственную войну с Францией.

Вожди Коминтерна следили за событиями в Германии с опаской. 1921 год для них закончился плохо, и они хотели одного — не трогать никого, пока внутренний хаос не уляжется. Нашим, тем не менее, были даны совершенно иные инструкции. Нас послали в Германию для разведки, мобилизации недовольных элементов в Рурской области и подготовки рабочих к благоприятному моменту для восстания.

Мы сразу же образовали три типа организаций в Германской компартии: разведслужбу, действующую под руководством Четвертого отдела Красной Армии; военные формирования как ядро будущей Красной Армии Германии и небольшие отряды боевиков (Zersetzungsdients (нем.). Прим. сост.), в функцию которых входило разложение морального духа рейхсвера и полиции.

Возглавлять разведслужбу партии мы назначили Ганса Киппенбергера, сына гамбургского издателя. Он неустанно трудился над созданием сложной сети осведомителей в армии и полиции, в правительственном аппарате, во всех политических партиях и враждебных нам военизированных организациях. Его агенты проникли в монархистскую организацию «Стальной шлем», в отряды «Вервольфа» и нацистов. С помощью боевиков они, соблюдая секретность, выясняли у определенной части офицеров рейхсвера, какую позицию те займут в случае коммунистического переворота.

Киппенбергер служил Коминтерну верой и правдой. Во время событий 1923 года он ежедневно рисковал жизнью. В конечном счете его постигла судьба всех преданных коммунистов. Будучи избранным в 1927 году в рейхстаг, он вошел в Комитет по военным делам. Считая себя представителем Коминтерна в этом органе, он многие годы снабжал советскую военную разведку ценной информацией. После прихода Гитлера Киппенбергер ушел в подполье. Осенью 1933 года он бежал в Россию, а в 1936 году был арестован как гитлеровский шпион.

Следователь ОГПУ требовал от него признания, что он сотрудничал с немецкой разведслужбой. Киппенбергер отказывался «признаваться».

— Спросите Кривицкого, мог ли я стать нацистским агентом, — просил он. — Он знал, чем я занимался в Германии.

— Разве вы не были знакомы с генералом Бредовом, главой военной разведки рейхсвера?

— Разумеется, я его знал, — отвечал Киппенбергер. — Я был членом коммунистической фракции рейхстага и членом Комитета по военным делам. (Генерал Бредов часто выступал перед комитетом рейхстага.)

ОГПУ не располагало другими «инкриминирующими» свидетельствами против Киппенбергера. Тем не менее после шести месяцев допросов этот бесстрашный человек «сознался», что он агент германской военной разведки.

— У меня в голове гвоздь, — повторял он, — Дайте мне что-нибудь, чтобы заснуть.

В Германии мы работали над организацией военных коммунистических формирований для будущей германской Красной Армии по строго продуманному плану, деля их на отряды по сто человек (Hunderschaft). Мы составляли списки коммунистов — участников первой мировой войны, располагая их по рангу. Из этого списка мы намеревались сформировать офицерский корпус германской Красной Армии. Подобрали и технический персонал из числа опытных специалистов: пулеметчики, артиллерийские командиры, авиаторы и связисты из квалифицированных радистов и телефонистов. Шло обучение женских отрядов для медико-санитарной службы.

Однако в Рурской области из-за французской оккупации мы столкнулись с не известной нам доселе проблемой. Рур представлял собой сцену одного из самых странных спектаклей в истории. Немцы, не способные противиться французской армии силой, стали оказывать там пассивное сопротивление. Остановились шахты и фабрики, на которых оставался минимум персонала, чтобы не допустить затопления шахт и сохранить в порядке фабричное оборудование. Железные дороги почти не действовали. Росла всеобщая безработица. Правительство, боровшееся с колоссальной инфляцией, вынуждено было практически полностью содержать все население Рура.