Я больше не одна - [9]

Вечер был прохладный, так как солнце уже село за деревья, и тепло огня было очень кстати.

– Как провела неделю? – спросила Шон.

Сьюзан наблюдала, как Шон прикуривает две сигареты, и приняла одну без лишних колебаний.

– Намного лучше, – ответила Сьюзан. Она затянулась, прикрыв глаза, медленно выпуская дым.

– Я позвонила Лизе, – вспомнила она.

– Наверно, она волновалась за тебя?

– Не столько, сколько Рут… и видимо, Дэвид.

Слегка оттолкнув Алекса, который хотел устроиться у нее на коленях, Шон молча ждала, когда Сьюзан продолжит.

– Боже, вся эта история, – сказала Сьюзан, взмахнув руками, – Рут считает, что я сошла с ума, раз не бегу обратно к Дэвиду, простив ему все.

Сьюзан, нахмурившись, уставилась на Шон.

– Ты можешь себе представить?

Шон кивнула.

– К сожалению, да. Я все время такое вижу. Некоторые женщины считают себя ответственными за все, что бы ни сделал мужчина, и признательны ему уже за то, что он их не бросает. Многие злятся и уходят на несколько дней, но потом приползают обратно, как будто это они виноваты.

– Именно! И я не хочу оправдывать его и сваливать все на кризис среднего возраста или что бы то ни было. Я была верна ему, – она приложила руку к груди. – И я заслуживаю большего, – заключила она шепотом.

– Да, ты заслуживаешь.

Минуту она помолчали, Сьюзан выбросила окурок в костер.

– И все же, я чувствую себя виноватой.

Шон подняла на нее глаза в удивлении.

– Но почему?

Сьюзан уставилась в огонь, словно боясь высказать это вслух.

– Потому что, теперь у меня есть причина, чтобы расстаться с ним, – выдохнула она и подтянула колени к груди, уперев каблуки в край стула.

– Я была несчастна, – мягко произнесла она, – и одинока.

Она, наконец, повернулась и взглянула на Шон.

– И на самом деле причина не в нем.

Шон кивнула, ожидая продолжения.

– Я не хочу думать, что толкнула его на это, но вероятно, так оно и есть, – призналась она. – Меня не интересовал секс с ним и… Боже, и мы совсем не разговаривали.

Она снова вздохнула, удивляясь, что же такого есть в Шон, что ей легко говорить с ней о таких вещах.

– Я даже думаю, мы перестали нравиться друг другу.

– Но когда-то ты была влюблена в него, – сказала Шон.

– Да, я думала, что была. Иначе, почему бы я вышла за него?

– Все твои подруги выходили замуж, твоя семья считала его идеальной парой для тебя и все такое, – предположила Шон.

Сьюзан грустно усмехнулась.

– Именно. Весомая причина, не так ли?

– Двадцать лет пролетело…

– Да, – пробормотала Сьюзан, – и я не хочу, чтобы еще двадцать прошло также.

Они снова помолчали, Сьюзан подошла к морозильнику Шон и достала им еще по бутылке пива, с улыбкой заметив, что Шон прикуривает две сигареты.

– Почему приют?

Сьюзан не сводила глаз с Шон, беря сигарету.

– Однажды он помог мне, – тихо сказала Шон. – Это моя плата.

– Ты подверглась насилию?

Шон покачала головой.

– Моя мама. Я была просто ребенком для битья, когда ее не было рядом.

Сьюзан уловила боль в голосе собеседницы, несмотря на то, что это случилось давно. Она пожалела, что стала выпытывать.

– Все в порядке, – заверила Шон, как будто прочитав мысли Сьюзан. – Я стараюсь больше не вспоминать об этом и тем более не рассказывать. Я лечилась пять лет.

Она заставила себя улыбнуться.

– Надеюсь, этого достаточно.

– Я могу спросить, что произошло? – осторожно поинтересовалась Сьюзан.

– Это очень длинная история, – медленно и тихо произнесла Шон. – Я ее никому не рассказывала, кроме своего врача.

Она удивилась, почему собирается рассказать ее сейчас этой посторонней женщине.

– Ты уверена. Что хочешь ее услышать?

– Если ты готова рассказать, – ответила Сьюзан, подкладывая хворост в костер. Она всматривалась в лицо Шон, пытаясь угадать, какую боль вынесла эта женщина много лет назад. Прошло некоторое время прежде, чем Шон заговорила.

– Когда я была маленькой, я думала, что у моего отца просто плохой характер. Он часто шлепал меня, чтобы научить держать язык за зубами. Но когда я подросла, мне было девять или десять, я поняла, что он все время ищет причину, чтобы ударить. Не только меня, но и мать тоже. Особенно ее.

Шон нахмурилась, и Сьюзан пожалела, что подняла эту мучительную тему. Теперь ее проблемы казались незначительными.

– Мне было одиннадцать, когда моя мать наконец-то ушла от него. Мы приехали в приют, обе окровавленные и с ушибами, – рассказывала Шон голосом, надтреснутым от воспоминаний боли и страха.

– И я очень боялась, что мама вернется к нему, – прошептала она. – Но та женщина, консультант, осталась с нами, она все время говорила с моей матерью, помогала с полицией, нашла нам жилье.

– Мне жаль, что я спросила, – прошептала Сьюзан. – Ты не обязана мне рассказывать.

Шон смущенно вытерла слезу.

– Это было за восемь месяцев до того, как моя мама встретила Бобби.

Шон подняла глаза, пытаясь улыбнуться.

– Ты хочешь услышать всю историю, или мне остановиться?

– Я не хочу заставлять тебя снова это пережить, – сказала Сьюзан. – Я спросила только потому…

– Потому что ты много рассказала о себе, а я ничего, – закончила за нее Шон.

Сьюзан кивнула, удивляясь тому, с какой легкостью они угадывают мысли друг друга.

– Некоторых женщин привлекают жестокие мужчины. Моя мать была одной из них. Бобби был… злым, – прошептала Шон.