XX век как жизнь. Воспоминания - [34]

Номер «Коммуниста» с моей статьей вышел в начале марта. А 17 апреля газета ЦК КПСС «Сельская жизнь» поместила статью академика Т. Д. Лысенко «Мичуринское учение — на службу народу». Академик, естественно, отчитывал меня и отрицал наличие «материального механизма наследственности».

Сложилась парадоксальная ситуация, которую можно проиллюстрировать письмом в «Коммунист», написанным двумя, несомненно, мичуринскими биологами. Цитирую:

«В „Коммунисте“ № 5 за этот год напечатана статья А. Бовина „Наука и мировоззрение“, где он пишет, что „в самом представлении о материальном „механизме“ наследственности нет ни идеализма, ни метафизики“. Иными словами, те генетики, которые утверждают существование обособленного от тела специального аппарата наследственности, по мнению автора, являются такими же материалистами, как и сторонники мичуринской генетики. В первом номере „Сельской жизни“ Т. Д. Лысенко ответил А. Бовину. Мы полностью согласны с Т. Д. Лысенко с тем, что мичуринская биологическая наука — единственное направление в генетике, которое сознательно руководствуется идеями материалистической диалектики.

Нас смущает другое: почему в различных печатных органах ЦК КПСС в одно и то же время так бесстрастно публикуют две противоположные и непримиримые точки зрения. Не является ли это невольным объективизмом?

Вопрос этот у нас возник потому, что, работая в реферативном журнале „Биология“, мы постоянно сталкиваемся с работами ученых материалистического и идеалистического направлений. Журнал наш критиковали за неправильную теоретическую направленность („Агробиология“, 2, за 1960 г.). Появление статьи А. Бовина в вашем журнале в какой-то степени усложнило работу по исправлению идеологической линии РЖ „Биология“.

Просим ответить, является ли статья Бовина случайно пропущенной в печать, или „Коммунист“ полностью согласен с автором.

Коммунисты: Галенко Ж. Г. — канд. биологических наук

Ассафрей И. И. — ученый-зоотехник».

Ответ, отправленный в августе 1960 года, звучал так:

«Уважаемые тт. Галенко и Ассафрей!

Редакция журнала „Коммунист“ получила ваше письмо, в котором вы указываете, что в газете „Сельская жизнь“ и в журнале „Коммунист“ появились статьи, выражающие различные точки зрения по ряду вопросов биологии.

Это естественно: наука не может развиваться без борьбы мнений.

В связи с этим разъясняем, что то место в статье А. Бовина, о котором вы пишете, выражает мнение автора статьи по ряду спорных проблем биологической науки.

Зам. редактора отдела философии А. Бутенко».

Между вопросом и ответом прошло примерно четыре месяца. Четыре месяца нервотрепки, треволнений, разыгрывания различных ходов и комбинаций, призванных вывести меня из-под удара официальной, поддерживаемой в ЦК, лысенковщины. Все думающие люди в редакции были на моей стороне. Но редакция как институт, как партийный орган была вынуждена играть по установленным правилам идеологической игры. Состоялось специальное заседание редколлегии. Момджян вежливо отмежевался. Бутенко дрался, как лев. Кончилось малой кровью: Бутенко получил выговор (занятная деталь из нравов тех лет: перед редколлегией отвечает не автор статьи, а ее редактор)[7]. Что же касается моей персоны, то рассказывают, что чуть ли не по личной просьбе Константинова группа «атомных» академиков (физиков и химиков) обратилась в ЦК с посланием, в котором защищала меня от «народного» академика. Не знаю, было ли так. Но меня оставили в покое.

В моей заявочной статье был еще один тезис, который вызвал всплеск дискуссии. Но уже менее идеологизированной, более приближенной к собственно науке. Речь шла о книге ленинградского астронома Н. А. Козырева «Причинная или несимметричная механика в линейном приближении» (Пулково, 1958). Это был научный бестселлер тех лет. Тираж был мизерный. Чтобы взять книгу, я приезжал в Ленинку за три часа до начала ее работы.

Козырев доказывал, что ход времени может служить источником энергии. Это был (если бы был) переворот не только в физике, в научной картине мира вообще. Взыграла околонаучная публицистика. «Теория Козырева „убивает“ энтропию и „опрокидывает“ второй закон термодинамики», — писала в «Литературке» (3 ноября 1959 года) Мариэтта Шагинян.

Но переворота не случилось. «Новая теория времени» Козырева оказалась в гербарии физических пустоцветов. Эксперименты, насколько мне известно, не подтвердили ее. Однако в конце XX века волны обрушивавшегося на человечество цунами иррационализма, ломая привычный рационализм науки, вынесли на берег не одно «величайшее», «гениальное» открытие. Среди них оказалась и теория Козырева.

За Козырева активно вступились некоторые физики, особенно молодые. Ко мне, например, пришла делегация таких физиков. Они обещали в течение года экспериментально доказать правоту Козырева, то есть заставить время производить работу. Даже пари заключили. Но физики исчезли. Видимо, время отказалось играть с ними в поддавки.

Возможно, существуют другие вселенные, где имеют место другие константы и исполняются другие, неизвестные нам и нашей Вселенной законы физики. Но размышления на эту тему имеют чисто умозрительный характер…