Wolfhill - [49]

— Здравствуйте, меня зовут Чонин — я одноклассник Раныль, — Ким безошибочно определяет гостью.

— Приятно познакомиться, — мать выдавливает из себя вежливую улыбку. Вряд ли бабушка говорила ей про Чонина — думает Раныль — так что волноваться пока не о чем.

— Здравствуйте, — слышится следом и в дом входит Тэрим, с заснеженной шапкой и пакетом апельсинов.

Они одним кругом сидят в гостиной и пытаются поддержать разговор. Когда с любезностями было покончено, Раныль не выдерживает и начинает снова.

— Я никуда не поеду, мам.

В ответ родительница лишь звучно вздыхает.

— Что? Ты уезжаешь? — голос Тэрим звучит выше обычного.

— Нет.

— Да, — говорят одновременно Раныль, мама и бабушка.

Тэрим непонимающе смотрит на маму Хан.

— Вы хотите её забрать? — догадывается Чонин.

— Да. Здесь, боюсь, слишком уж опасно для моей неуклюжей дочери.

Раныль раздражённо выдаёт сквозь сжатые зубы.

— Мама.

Но та поднимается и смотрит строго.

— Я не собираюсь спрашивать твоего мнения, дорогая. Из нас двоих, я — мать. Начинай собирать вещи, мы выезжаем завтра.

Раныль чувствует, как начинают замерзать пальцы. Она кутается в свою куртку и нервно прикусывает губу.

— Я не хочу уезжать, слышишь? Не хочу! Только не сейчас… — девушка делает глубокий вдох и даже не пытается бороться со слезами.

— Давай сбежим что ли вместе…

Чонин начинает хрипло смеяться, и от его голоса у Раныль сжимается сердце.

— Твоя мать права, — говорит он затем.

— Тебе надо ехать, — говорит и замолкает.

Хан перестает плакать и впивается в него стеклянным взглядом. Смотрит, будто сквозь и, кажется, даже перестаёт дышать.

— Ты серьёзно?

Что значит, ей надо ехать? А ведь только недавно они же признались друг другу… что он имеет ввиду?!

— Абсолютно.

На часах три ночи, и вокруг светло лишь благодаря трём слоям снега. Не видно даже луны.

— Скажи, что ты шутишь.

Чонин делает шаг назад, будто в попытке отстраниться от неё. И ощущение проскользнувшего холода между ними совсем реально.

— Не шучу, — качает он головой, — Ты думала, что нас ждёт?

Раныль непонимающе ломает брови.

— Я не покину Вульфхилл, Раныль, я — часть стаи. И моё место здесь. Ты это примешь? Остаться в этом месте. Навсегда.

— Почему все вокруг считают нормальным решать за меня? Думаешь, я не смогу?

Чонин улыбается и качает головой.

— В том-то и дело, Раныль, ты останешься, приняв это как вызов себе и окружающим. Да и при всём желании, я могу и заставить тебя остаться, — он по-прежнему улыбается, только на этот раз как-то искажённо, шутя напоминая об истинной силе Метки — подавлять любое людское желание, делая его своим рабом.

— А если когда-нибудь и захочешь уйти — просто не сможешь, тебя будет съедать чувство вины и обязанности. К тому же, человеку не месту в наших кругах.

— И к чему ты клонишь? — девушке становится физически тяжёло дышать. Догадка сбивает почву из под ног.

— Тебе нужно уезжать.

— А если я не хочу? — Раныль начинает постепенно злить попытка окружающих ею командовать. Так теперь и Чонин туда же.

— Просто попробуй. Вдруг тебе понравится обычная жизнь, — пожимает он безмятежно плечами. Будто ему в самом деле на неё плевать.

— Мне начинает казаться, что ты просто хочешь от меня избавиться, прикрываясь добрыми намерениями.

Чонин смотрит неотрывно пустым взглядом и играет желваками, постепенно начиная злиться.

— Просто уезжай. Там видно будет.

Даже не удосужился руки из карманов вытащить, всем своим видом показывая равнодушие. Раныль пятится назад, не сдерживая слёз, и вскоре бросается в бег в сторону дома.

Чонин так и остаётся стоять на месте, больше не заставляя себя натянуто улыбаться. С ним всегда будет именно так — опасно, на грани жизни и смерти. И он даёт ей выбор, который, видит бог, дался его эгоистичной натуре с огромным трудом. Будь его воля, ни за что бы девушку никуда не пустил. Но он позволяет ей выбрать самой.

И он не знает, чего боится больше: что она не вернётся или же, наоборот, вернётся.

XVI

У Тэрим от холода начинают сводить зубы. Девушка стоит посреди заснеженного леса и смотрит вдаль задумчивым взглядом. Плотнее запахивает своё пальто и ёжится от царапающего холода.

Зябко.

Тэрим, кажется, впервые не рада новому году. Привычно ассоциировавшийся со счастьем и восторгом праздник ныне вызывает лишь чувство затяжной грусти.

Всё хорошо, на самом деле, Сон понимает это; разумно оценивает всю ситуацию со стороны и ещё раз приходит к выводу — всё замечательно.

Однако это вовсе не мешает ей предаваться тяжёлым думам.

В этом году они закончат школу и всё изменится. Они больше не будут детьми; её друзьям Бэкхёну и Кёнсу, а с недавних пор ещё и Чонин на пару с Сехуном, предстоит остаться здесь, дома, исполнять свой долг перед стаей.

А ей же, ведьме, чьи силы были разбужены происходящим извне, теперь предстояло заново учиться жить со своей новобретенной природой и направлять её только во благо. «Это — твой долг» сказала тётушка Ха. Боже, как же её тошнит от этого слова.

Раныль жива после случившегося и это поистине то, что важнее всего.

А ещё её нет рядом.

Мать Раныль сдержала своё слово — забрала дочь на следующий же день, дав им «на попрощаться» жалкие двадцать минут. Возможно ли уместить в это смехотворное время всё то, что копилось внутри месяцами, и ту тоску, что уже съедает тебя от одного лишь взгляда на подругу?