Without a Doubt - [50]

Шрифт
Интервал

As for the planting theory, it was more bizarre than anything I’d heard of so far. How would Shapiro account for the fact that other cops had been at the Bundy crime scene and viewed the evidence before Mark arrived?

“So what do you think about my talking to Channel Seven?” Mark asked me again.

“I want to talk to Gil about this,” I told him. “Tell them to sit tight for now.”

I don’t think I’d ever paged Gil Garcetti before. “Sorry to bother you on a weekend,” I told him when he called me back, “but there’s something you should know about.” I laid out the damage.

He had no instant panacea, and who would have expected one? This isn’t one of the situations they teach you about in law school. “Just when you think you’ve heard them all…” he finally said, his voice trailing off. “Let me think about this. I’ll call you back.”

Gil phoned me again about a half an hour later and told me to deny Mark permission to do the interview. “I think we have to keep playing by our usual rules,” he said. Mark wasn’t happy when I told him, but he agreed to go along with us. I promised him we’d talk on Monday.

Outside in the sunlit yard, the children were giggling uncontrollably. I shut out everything for the moment except the sweetness of that scene. Fortunately, they hadn’t a clue about the misery that could befall adults. I needed to regain my perspective. In the months to come I would find myself grasping at the strangest diversions to restore that precious clarity. But at the moment it was enough to join the kids on the swing set and let them push me until I could see my feet against the sky.

Strange Days

On most days Jim Morrison hovers on the periphery of my consciousness. During my last few years as a deputy, I kept a four-foot-high poster of him mounted on the wall behind my desk. Jim is onstage, wearing tight leather pants and that signature pout. As a teen, I was a big fan of the Doors, and Morrison’s expression just hooked me. Here was a guy who looked Strangeness in the eye without blinking. Well, ultimately he did blink. But it was my guess that throughout the preliminary hearings, Morrison was parked on a couch in the Valhalla of dead icons, watching CNN and grinning.

This is the strangest life I’ve ever known. It was Morrison’s line, but I found myself saying it over and over. In the days following the prelims I could not believe what was happening. What a freaking spectacle. In the space of three weeks this case had grown from a straightforward double homicide-which incidentally concerned a celebrity-into a national obsession. It was like Desert Storm with a docket number. Why is the American public such a sucker for any drama unfolding live? Will Baby Jessica make it out of that well? Will the baby killer whale make it to open sea? Will O. J. Simpson blow his brains out? The lure, I suppose, is the honesty of an uncertain outcome.

But even now, in the cold gray light of hindsight, I still don’t fully understand the appeal of this case. I know that the Bronco chase offered a powerful rush. The first hit is free… Liking the jolt it got during those two hours of unprogrammed airtime, the public came looking for another. And another. The media fed the addiction, covering every twitch in the case as a “stunning new development.” By the time we got through those preliminary hearings, nothing was ordinary. Nothing was allowed to be ordinary. It was all reported at the same hysterical, accelerating pitch.

God forbid there should be a slow news day, or the press would settle its frenetic, predatory attentions on me. No one ever came right out and asked the question on everyone’s mind: “Why’d Gil Garcetti pick a girl for this job?” The subtext, however, was clear: Criminal prosecution is guy’s work. You gotta be tough. And for a case this big you gotta be real tough. You gotta put your best man in there. Is your best man really a woman?

I’ve never been one to cry sexism. But I know the score. I know that I have to be tougher and better than the guys I work with. My attitude has always been, So what? Having to be tougher and better makes me just that, tougher and better. And I tried looking at this particular situation philosophically. I knew that anybody Gil picked for this job was going to come in for a lot of scrutiny and a whole lot of grief. But the kind of grief I got was the sort I thought had gone out of fashion with foot binding.

After that blast of exposure during the prelims, my appearance became the subject of seemingly endless speculation. (You remember, don’t you?) The circles under my eyes. When I’m tired, I tend to get circles under my eyes. People I scarcely knew would come up and say, “When are you going to do something about those circles?” And I’d tell them, “I’ll do something after the trial. I’ll get some sleep.” During the prelims, my facial features became one of the leading indicators of the prosecution’s fortunes. As in, “Marcia’s looking hagged out; the prosecution must be having a bad day.”

Once I wore a short-sleeved white dress. There was no significance to it except that it was clean, comfortable, and not something I usually wore in front of a jury because it was just a little too casual. Since we were in pretrial motions and didn’t even have a jury at that point, I could choose comfort over formality. And so, as I got off the elevator, reporters started hectoring me: “Marcia, what is the significance of the dress? What does it mean?”


Еще от автора Тереза Карпентер
Эта несносная няня

Разыскивается: спокойная, уравновешенная, умная, работоспособная, дисциплинированная… няня для ухода за маленьким ребенком. Желателен опыт работы с упрямыми отцами-одиночками.


Цветок для счастливого дома

Новогодним вечером в полицейский участок, где служит Грейс Делани, доставили мужчину, потерявшего память из-за серьезной травмы головы. Избитый и ограбленный, он внушает Грейс не просто жалость, но и горячее сердечное чувство. Она делает все, чтобы ему помочь. Когда же выясняется, что ее подопечного зовут Джексон Хоук и он известный миллиардер, Грейс уже по уши в него влюблена. Грейс в растерянности. Больше всего в жизни она ценит порядок и мечтает обрести уютный дом, а Джексон – творческая личность, привык к роскоши, постоянной смене места жительства и вряд ли способен на глубокое чувство.


Сюрприз для независимой женщины

Лекси Малоун, молодая одинокая и независимая женщина, поклялась воспитать дочь погибшей подруги, но органы опеки не одобрили ее кандидатуру. Единственный способ удочерить девочку – найти ее отца и уговорить отказаться от своих прав на ребенка в пользу Лекси. Джетро Кальдер – убежденный холостяк и проблем с ним быть не должно. Но они возникли, потому что мистер Кальдер захотел выяснить, достойна ли мисс Малоун стать матерью его малышки. Дело осложняется еще и тем, что Джетро почувствовал чисто мужской интерес к очаровательной женщине…


Подарок плейбоя

Красавец-ювелир Ретт Салливан никогда не мечтал получить в качестве рождественского подарка очаровательную годовалую девочку, тем не менее сочельник он встретил в окружении бутылочек, ползунков и плюшевых игрушек. Скай Миллер и представить себе не могла, что ее старшему брату Айдену придет в голову сделать опекуном своей дочери Ретта, его лучшего друга и по совместительству первую любовь Скай. Теперь ей нужно найти способ, как защитить свое сердце от неотразимого обаяния Ретта, ведь на ближайшие годы они связаны совместной опекой над ее маленькой племянницей…


Легкомысленный сердцеед

Линдси Ривз мечтает встретить настоящую любовь, а пока занимается организацией свадеб для голливудских звезд. Она получает заманчивое предложение из Италии устроить пышное торжество для принца. Линдси прилетает в Галенсию и с энтузиазмом берется за дело, но ее внимание постоянно отвлекает обаятельный Зак Салливан, свидетель жениха. Вскоре она понимает, что влюблена, но оказывается, что Зак просто использует ее в своих целях, чтобы помешать свадьбе своего лучшего друга…


Свидание с боссом

Сестры-близняшки Тори и Лорен – организаторы вечеринок. Причем не где-нибудь, а на Голливудских холмах. Кажется странным, что обе до сих пор без кавалеров. Ведь среди клиентов столько богатых и знаменитых мужчин. Но у сестер правило: никаких отношений с клиентами…


Рекомендуем почитать
Дневник Гуантанамо

Тюрьма в Гуантанамо — самое охраняемое место на Земле. Это лагерь для лиц, обвиняемых властями США в различных тяжких преступлениях, в частности в терроризме, ведении войны на стороне противника. Тюрьма в Гуантанамо отличается от обычной тюрьмы особыми условиями содержания. Все заключенные находятся в одиночных камерах, а самих заключенных — не более 50 человек. Тюрьму охраняют 2000 военных. В прошлом тюрьма в Гуантанамо была настоящей лабораторией пыток; в ней применялись пытки музыкой, холодом, водой и лишением сна.


Хронограф 09 1988

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Операция „Тевтонский меч“

Брошюра написана известными кинорежиссерами, лауреатами Национальной премии ГДР супругами Торндайк и берлинским публицистом Карлом Раддацом на основе подлинных архивных материалов, по которым был поставлен прошедший с большим успехом во всем мире документальный фильм «Операция «Тевтонский меч».В брошюре, выпущенной издательством Министерства национальной обороны Германской Демократической Республики в 1959 году, разоблачается грязная карьера агента гитлеровской военной разведки, провокатора Ганса Шпейделя, впоследствии генерал-лейтенанта немецко-фашистской армии, ныне являющегося одним из руководителей западногерманского бундесвера и командующим сухопутными силами НАТО в центральной зоне Европы.Книга рассчитана на широкий круг читателей.


Гранд-отель «Бездна». Биография Франкфуртской школы

Книга Стюарта Джеффриса (р. 1962) представляет собой попытку написать панорамную историю Франкфуртской школы.Институт социальных исследований во Франкфурте, основанный между двумя мировыми войнами, во многом определил не только содержание современных социальных и гуманитарных наук, но и облик нынешних западных университетов, социальных движений и политических дискурсов. Такие понятия как «отчуждение», «одномерное общество» и «критическая теория» наряду с фамилиями Беньямина, Адорно и Маркузе уже давно являются достоянием не только истории идей, но и популярной культуры.


Атомные шпионы. Охота за американскими ядерными секретами в годы холодной войны

Книга представляет собой подробное исследование того, как происходила кража величайшей военной тайны в мире, о ее участниках и мотивах, стоявших за их поступками. Читателю представлен рассказ о жизни некоторых главных действующих лиц атомного шпионажа, основанный на документальных данных, главным образом, на их личных показаниях в суде и на допросах ФБР. Помимо подробного изложения событий, приведших к суду над Розенбергами и другими, в книге содержатся любопытные детали об их детстве и юности, личных качествах, отношениях с близкими и коллегами.


Книжные воры

10 мая 1933 года на центральных площадях немецких городов горят тысячи томов: так министерство пропаганды фашистской Германии проводит акцию «против негерманского духа». Но на их совести есть и другие преступления, связанные с книгами. В годы Второй мировой войны нацистские солдаты систематически грабили европейские музеи и библиотеки. Сотни бесценных инкунабул и редких изданий должны были составить величайшую библиотеку современности, которая превзошла бы Александрийскую. Война закончилась, но большинство украденных книг так и не было найдено. Команда героических библиотекарей, подобно знаменитым «Охотникам за сокровищами», вернувшим миру «Мону Лизу» и Гентский алтарь, исследует книжные хранилища Германии, идентифицируя украденные издания и возвращая их семьям первоначальных владельцев. Для тех, кто потерял близких в период холокоста, эти книги часто являются единственным оставшимся достоянием их родных.