Without a Doubt - [49]

Шрифт
Интервал

“I guess you know about The New Yorker,” he said glumly.

Dread started its prickly progress up my spine.

“What are you talking about?” I asked.

“I’m sitting here with a couple of executives from Channel Seven. They want to give me a spot to tell my side of the story. Marcia, I really think I should do this.”

Mark thought his new friends at Channel Seven were real “straight shooters,” and he handed me over to a young woman who proceeded to read to me from an advance copy of a New Yorker article by a writer named Jeffrey Toobin: “An Incendiary Defense.”

In it, a lawyer for the defense, who spoke on condition of anonymity, laid out how the Simpson team intended to portray Fuhrman as a racist rogue cop who had planted the bloody glove at Rockingham in an attempt to frame Simpson. Shapiro, I thought. It had to be Shapiro. The idea that he would even attempt such a thing was monstrous. My nausea deepened when the cheery TV producer read me quotes from Fuhrman’s psychiatric file. How out of control is this? Not only am I first hearing this information from the press, but even that account is secondhand.

How on earth did a reporter get hold of a cop’s psychiatric records? The only legal way I know of getting into an officer’s personnel file is by bringing what is called a Pitchess motion. The defense usually files one when a defendant is charged with assault on a police officer or with resisting arrest. If the defense can show that the cop had a history of such misconduct, it’s a great way to pump up the credibility of that claim. But that wasn’t an issue in this case. Fuhrman hadn’t even seen Simpson, let alone arrested him.

According to the story, Fuhrman had been an enthusiastic marine, but he had purportedly told Dr. Ronald Koegler that he had stopped enjoying his military service because “there were these Mexicans, niggers, volunteers, and they would tell me they weren’t going to do something.” He told another shrink, a Dr. John Hochman, that his work among street gangs in East L.A. had given him “the urge to kill people that upset me.”

I just couldn’t imagine Mark having said things this awful. I couldn’t believe that was how he felt. I asked the producer for the date of the report. It went back to the early eighties. That was a long time ago. Had he really believed all that, or was he just saying something outrageous to support a disability claim?

After Mark had made his urgent but vague references to this file in the hallway after his testimony, I’d made a note to follow up. A week later, it was still on my “To Do” list.

I’ve thought about that a lot in retrospect. And when I find myself beating myself up over it, I stop myself and ask, “Would history have been changed so radically if I’d run right down and filed a request for that disability file right after Mark told me about it?” Probably not. After all, it was too late to keep Mark off the stand. He’d already testified. About the only advantage I would have had was not being blindsided by this call from Channel Seven.

“Let me talk to Mark,” I said to the producer firmly. My tone must have scared her; she put him back on immediately.

“Do you believe that shit, Marcia?” he asked me.

“About planting the glove? That’s ridiculous. But it may not matter what I think once people get a load of those shrinks’ reports.”

“I never said that stuff! That’s what I was trying to tell you before. I just told him I hated gang bangers. I couldn’t stand the way they screwed over innocent people. I don’t know how he got all that shit in there.”

“Is that how you feel now?”

“Hell, no. I’m no racist, Marcia. You can ask anyone. Some of my good friends are black. Shit, ask Danette Meyers if you don’t believe me.”

I knew Danette Meyers, a striking African-American woman who was a D.A. in Santa Monica. She was smart, feisty, and nobody’s fool. She certainly wouldn’t tolerate racist crap from anyone. I needed to talk to her. But for the moment, I had to take a very, very deep breath and think this through.

What were the actual chances of Fuhrman’s shrink report coming into evidence? Pretty slim. I felt I could successfully argue that a shrink’s report from a decade before the crime in question was too ancient to be admissible. But in practical terms, what would it matter? The article, with all the attendant publicity, would ensure that anyone out there with a pulse would know about Mark’s statements to his psychiatrists. Which is exactly what Shapiro wanted when he planted his poison with a stooge holding a press card.

So the nightmare began. It was, however, not unprecedented. In countless cases involving a black defendant, the defense makes some effort to play the race card. But in this case, one would have thought that this particular odious card just wasn’t in the deck. It just seemed so patently inappropriate: O. J. Simpson lived a rich man’s life among friends who were, by and large, white. His ex-wife and current girlfriend were white. His entire legal team was white. How, I wondered, could Shapiro or Uelmen sell a racial defense?


Еще от автора Тереза Карпентер
Эта несносная няня

Разыскивается: спокойная, уравновешенная, умная, работоспособная, дисциплинированная… няня для ухода за маленьким ребенком. Желателен опыт работы с упрямыми отцами-одиночками.


Цветок для счастливого дома

Новогодним вечером в полицейский участок, где служит Грейс Делани, доставили мужчину, потерявшего память из-за серьезной травмы головы. Избитый и ограбленный, он внушает Грейс не просто жалость, но и горячее сердечное чувство. Она делает все, чтобы ему помочь. Когда же выясняется, что ее подопечного зовут Джексон Хоук и он известный миллиардер, Грейс уже по уши в него влюблена. Грейс в растерянности. Больше всего в жизни она ценит порядок и мечтает обрести уютный дом, а Джексон – творческая личность, привык к роскоши, постоянной смене места жительства и вряд ли способен на глубокое чувство.


Сюрприз для независимой женщины

Лекси Малоун, молодая одинокая и независимая женщина, поклялась воспитать дочь погибшей подруги, но органы опеки не одобрили ее кандидатуру. Единственный способ удочерить девочку – найти ее отца и уговорить отказаться от своих прав на ребенка в пользу Лекси. Джетро Кальдер – убежденный холостяк и проблем с ним быть не должно. Но они возникли, потому что мистер Кальдер захотел выяснить, достойна ли мисс Малоун стать матерью его малышки. Дело осложняется еще и тем, что Джетро почувствовал чисто мужской интерес к очаровательной женщине…


Подарок плейбоя

Красавец-ювелир Ретт Салливан никогда не мечтал получить в качестве рождественского подарка очаровательную годовалую девочку, тем не менее сочельник он встретил в окружении бутылочек, ползунков и плюшевых игрушек. Скай Миллер и представить себе не могла, что ее старшему брату Айдену придет в голову сделать опекуном своей дочери Ретта, его лучшего друга и по совместительству первую любовь Скай. Теперь ей нужно найти способ, как защитить свое сердце от неотразимого обаяния Ретта, ведь на ближайшие годы они связаны совместной опекой над ее маленькой племянницей…


Легкомысленный сердцеед

Линдси Ривз мечтает встретить настоящую любовь, а пока занимается организацией свадеб для голливудских звезд. Она получает заманчивое предложение из Италии устроить пышное торжество для принца. Линдси прилетает в Галенсию и с энтузиазмом берется за дело, но ее внимание постоянно отвлекает обаятельный Зак Салливан, свидетель жениха. Вскоре она понимает, что влюблена, но оказывается, что Зак просто использует ее в своих целях, чтобы помешать свадьбе своего лучшего друга…


Свидание с боссом

Сестры-близняшки Тори и Лорен – организаторы вечеринок. Причем не где-нибудь, а на Голливудских холмах. Кажется странным, что обе до сих пор без кавалеров. Ведь среди клиентов столько богатых и знаменитых мужчин. Но у сестер правило: никаких отношений с клиентами…


Рекомендуем почитать
Дневник Гуантанамо

Тюрьма в Гуантанамо — самое охраняемое место на Земле. Это лагерь для лиц, обвиняемых властями США в различных тяжких преступлениях, в частности в терроризме, ведении войны на стороне противника. Тюрьма в Гуантанамо отличается от обычной тюрьмы особыми условиями содержания. Все заключенные находятся в одиночных камерах, а самих заключенных — не более 50 человек. Тюрьму охраняют 2000 военных. В прошлом тюрьма в Гуантанамо была настоящей лабораторией пыток; в ней применялись пытки музыкой, холодом, водой и лишением сна.


Хронограф 09 1988

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Операция „Тевтонский меч“

Брошюра написана известными кинорежиссерами, лауреатами Национальной премии ГДР супругами Торндайк и берлинским публицистом Карлом Раддацом на основе подлинных архивных материалов, по которым был поставлен прошедший с большим успехом во всем мире документальный фильм «Операция «Тевтонский меч».В брошюре, выпущенной издательством Министерства национальной обороны Германской Демократической Республики в 1959 году, разоблачается грязная карьера агента гитлеровской военной разведки, провокатора Ганса Шпейделя, впоследствии генерал-лейтенанта немецко-фашистской армии, ныне являющегося одним из руководителей западногерманского бундесвера и командующим сухопутными силами НАТО в центральной зоне Европы.Книга рассчитана на широкий круг читателей.


Гранд-отель «Бездна». Биография Франкфуртской школы

Книга Стюарта Джеффриса (р. 1962) представляет собой попытку написать панорамную историю Франкфуртской школы.Институт социальных исследований во Франкфурте, основанный между двумя мировыми войнами, во многом определил не только содержание современных социальных и гуманитарных наук, но и облик нынешних западных университетов, социальных движений и политических дискурсов. Такие понятия как «отчуждение», «одномерное общество» и «критическая теория» наряду с фамилиями Беньямина, Адорно и Маркузе уже давно являются достоянием не только истории идей, но и популярной культуры.


Атомные шпионы. Охота за американскими ядерными секретами в годы холодной войны

Книга представляет собой подробное исследование того, как происходила кража величайшей военной тайны в мире, о ее участниках и мотивах, стоявших за их поступками. Читателю представлен рассказ о жизни некоторых главных действующих лиц атомного шпионажа, основанный на документальных данных, главным образом, на их личных показаниях в суде и на допросах ФБР. Помимо подробного изложения событий, приведших к суду над Розенбергами и другими, в книге содержатся любопытные детали об их детстве и юности, личных качествах, отношениях с близкими и коллегами.


Книжные воры

10 мая 1933 года на центральных площадях немецких городов горят тысячи томов: так министерство пропаганды фашистской Германии проводит акцию «против негерманского духа». Но на их совести есть и другие преступления, связанные с книгами. В годы Второй мировой войны нацистские солдаты систематически грабили европейские музеи и библиотеки. Сотни бесценных инкунабул и редких изданий должны были составить величайшую библиотеку современности, которая превзошла бы Александрийскую. Война закончилась, но большинство украденных книг так и не было найдено. Команда героических библиотекарей, подобно знаменитым «Охотникам за сокровищами», вернувшим миру «Мону Лизу» и Гентский алтарь, исследует книжные хранилища Германии, идентифицируя украденные издания и возвращая их семьям первоначальных владельцев. Для тех, кто потерял близких в период холокоста, эти книги часто являются единственным оставшимся достоянием их родных.