Windows on the World - [52]
Наверно, мне тоже надо было перейти в ислам, как Кэт Стивенс или Кассиус Клей. Я бы забыл Картью Йорстона. Взял бы себе арабское имя: Шафик Абдулла. Я бы окрестил Джерри и Дэвида Мухаммедом и Али. Я бы перестал есть бекон.
Ooh baby baby it's a wild world.
9 час. 52 мин
Ко мне возвращаются обрывки Америки. В десять лет я заснял Всемирный торговый центр на кинокамеру: отец подарил мне 8-миллиметровку. Мы добирались до башен на такси. Здания вокруг образовывали коридор, это было вроде спуска по горной реке на дне каньона. Я был не в городе, я был на дне пропасти. В билдингах отражались билдинги напротив, в которых отражались билдинги напротив. Моя крошечная фигурка множилась, как в зеркальном лабиринте в Ботаническом саду. Очутившись на эспланаде, я принял свое первое операторское решение: снял одну из башен снизу вверх. В этом ракурсе башня казалась шоссе, уходящим в небо. Ее полосы были как белая разметка, сплошные осевые, за пересечение которых штрафуют водителей. Я не мог снимать долго: в отличие от видео, 8-миллиметровые фильмы длились только три минуты, и главное было не ошибиться: переснять невозможно, ошибка непоправима. Мне пришлось сделать общий план первой башни Всемирного торгового центра, потом второй, потом снова вернуться к первой. Из-за моего дурацкого ракурса снизу вверх кружилась голова, я чуть не грохнулся, так отклонился назад. Тогда-то я в первый раз заметил, что смотреть вверх, когда ты очень низко, так же страшно, как смотреть вниз, когда ты очень высоко. Сокрушительные размеры этих мастодонтов дали мне первое наглядное представление о метафизике; уроки катехизиса в школе Боссюэ были не столь экзотическими. Я чувствовал себя ошеломленным, а главное, физически подавленным двумя бетонными колоссами. В мире было нечто сильнее нас. Сила, вдохновившая создателей этих конструкций, не могла принадлежать человеку. И, однако, архитектор рассчитал расстояние между соседними колоннами точно по ширине плеч моего отца. Несмотря на колоссальные размеры башен, в них было что-то органическое. Эта штука была сильнее нас, и все-таки была нами. Теплый летний ветер кружил по площади, унося жирный запах хот-догов со сладкой горчицей. Я тоже кружил по площади: снял туристов, гуляющих по гранитным плитам, брата Шарля, мальчишек, гонявших на роликах, танцовщика, изображавшего робота. Но я не мог оторваться от башен, две эти опоры небесного свода буквально притягивали мою камеру. Казалось, башни соприкасаются у нас над головами, изгибаясь, как триумфальная арка, как перевернутое V. Их разделяла только жалкая, робкая полоска неба. Надо было абсолютно свихнуться, чтобы выстроить эдакое чудище, – или иметь душу ребенка, или и то и другое вместе. Я удивлялся прохожим, спешившим по своим делам и даже не понимавшим, что бегут между ног великана. Они подвесили у себя над головой опасную игрушку.
9 час. 53 мин
Лучше бы Манхэттен оставили индейцам. Дата ошибки – 1626 год, когда Питер Минуит выбросил псу под хвост 24 доллара. Им бы поостеречься человека с подобной фамилией: полночь – время преступлений.[121] Питер Минуит был страшно горд, что надул алгонкинов, всучив им стеклянные бусы в обмен на их остров. Но на самом деле это индейцы обманули бледнолицых. Стеклянные бусины стали зернами: они посадили их в землю, и из них вырос прозрачный город, куда менее прочный, чем вигвам.
9 час. 54 мин
Мне осточертело писать безысходные романы. Осточертели бесплодные постэкзистенциалистские метания. Осточертело быть ловцом во ржи, который никого не может поймать. Я ищу утопию будущего.
Чем больше я думаю, тем больше уверен: террористы выбрали не ту мишень. Почему они не атаковали здания ООН на Первой авеню, между 42-й и 48-й стрит? Потому что это международная зона? А ведь эта Организация провалила свою миссию. На самом деле это на ней лежит ответственность за войны, несправедливость, конфликты, на ней! Заверять государства, что существует правосудие, и ни разу его не применить! Вот и наслали бы на этот бардак все свои «боинги»! Миру нужно действующее правительство, международная армия, которая бы навела в нем порядок. Голубые каски в Югославии? Просто безоружные солдаты, которым платят за то, чтобы они созерцали массовые убийства и никак не реагировали. Объединенные Нации дискредитировали себя, уже когда назначили Ливию главой Комиссии по правам человека. Надо реформировать эту бюрократическую, склеротическую, коррумпированную и бессильную организацию! ООН возникла на обломках Лиги Наций; что создадим мы на обломках ООН? Почему бы не построить планетарную демократию, лозунг которой провозглашал еще Гарри Дэвис, основавший в 1948 году (при поддержке Альбера Камю, Андре Бретона, Альберта Эйнштейна) Движение граждан мира? Единственное спасение от ужасов терроризма и нынешней экологической катастрофы – это Всемирная республика под контролем Международного парламента, избранного общим голосованием. Я мечтаю уничтожить нации. Я хочу, чтобы у меня не было страны. Джон Леннон пел: «Imagine there's no countries». He за это ли Нью-Йорк его убил?
Любовь живет три года – это закон природы. Так считает Марк Марронье, знакомый читателям по романам «99 франков» и «Каникулы в коме». Но причина его развода с женой никак не связана с законами природы, просто новая любовь захватывает его целиком, не оставляя места ничему другому. Однако Марк верит в свою теорию и поэтому с затаенным страхом ждет приближения роковой даты.
Роман «99 франков» представляет собой злую сатиру на рекламный бизнес, безжалостно разоблачает этот безумный и полный превратностей мир, в котором все презирают друг друга и так бездарно растрачивается человеческий ресурс…Роман Бегбедера провокационен, написан в духе времени и весьма полемичен. Он стал настоящим событием литературного сезона, а его автор, уволенный накануне публикации из рекламного агентства, покинул мир рекламы, чтобы немедленно войти в мир бестселлеров.
«Каникулы в коме» – дерзкая и смешная карикатура на современную французскую богему, считающую себя центром Вселенной. На открытие новой дискотеки «Нужники» приглашены лучшие из лучших, сливки общества – артисты, художники, музыканты, топ-модели, дорогие шлюхи, сумасшедшие и дети. Среди приглашенных и Марк Марронье, который в этом безумном мире ищет любовь... и находит – правда, совсем не там, где ожидал.
«Романтический эгоист» Бегбедера – это, по его собственным словам, «Лего из Эго»: под маской героя то исповедуется сам автор, то наговаривает на себя выдуманный писатель, пресыщенный славой. Клубы, где флиртует парижская литературная богема, пляжи и дискотеки модных курортов, «горячие кварталы» и престижные отели, светская и художественная жизнь крупнейших мегаполисов, включая Москву, – детали головоломки мелькают вперемешку с остроумными оценками нашей эпохи и ее героев на фоне смутного осознания надвигающегося краха.(Журнальный вариант – печатается в сокращении.
«Французский роман» — книга автобиографическая. В основе ее реальная история из жизни автора: за употребление кокаина в общественном месте Фредерик Бегбедер, к тому времени уже знаменитый писатель, был задержан полицейскими и препровожден в тюрьму. Оказавшись в грязной тесной камере, он приходит в отчаяние. И внезапно, выплыв из глубин памяти, перед ним возникают воспоминания детства и юности, мрачные стены словно раздвигаются и на время исчезают, а на их месте одна за другой появляются картины прошлого, эпизоды из истории его семьи.«Французский роман» вызвал бурную дискуссию в прессе.
Фредерик Бегбедер, всеевропейская литературная звезда, актор мировых бестселлеров «99 франков», «Любовь живет три года», «Windows on the World», «Романтический эгоист», прославился за эти годы своими скандальными визитами в Россию — с бурными похождениями по ночным клубам и модным барам обеих столиц. Именно о России он и написал свой новый роман. Выход его во Франции обернулся колоссальным скандалом.Бегбедер возвращает на сцену своего собственного двойника — героя романа «99 франков» по имени Октав Паранго.
История жизни одного художника, живущего в мегаполисе и пытающегося справиться с трудностями, которые встают у него на пути и одна за другой пытаются сломать его. Но продолжая идти вперёд, он создаёт новые картины, влюбляется и борется против всего мира, шаг за шагом приближаясь к своему шедевру, который должен перевернуть всё представление о новом искусстве…Содержит нецензурную брань.
Героиня книги снимает дом в сельской местности, чтобы провести там отпуск вместе с маленькой дочкой. Однако вокруг них сразу же начинают происходить странные и загадочные события. Предполагаемая идиллия оборачивается кошмаром. В этой истории много невероятного, непостижимого и недосказанного, как в лучших латиноамериканских романах, где фантастика накрепко сплавляется с реальностью, почти не оставляя зазора для проверки здравым смыслом и житейской логикой. Автор с потрясающим мастерством сочетает тонкий психологический анализ с предельным эмоциональным напряжением, но не спешит дать ответы на главные вопросы.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Удивительная завораживающая и драматическая история одной семьи: бабушки, матери, отца, взрослой дочери, старшего сына и маленького мальчика. Все эти люди живут в подвале, лица взрослых изуродованы огнем при пожаре. А дочь и вовсе носит маску, чтобы скрыть черты, способные вызывать ужас даже у родных. Запертая в подвале семья вроде бы по-своему счастлива, но жизнь их отравляет тайна, которую взрослые хранят уже много лет. Постепенно у мальчика пробуждается желание выбраться из подвала, увидеть жизнь снаружи, тот огромный мир, где живут светлячки, о которых он знает из книг.
Посреди песенно-голубого Дуная, превратившегося ныне в «сточную канаву Европы», сел на мель теплоход с советскими туристами. И прежде чем ему снова удалось тронуться в путь, на борту разыгралось действие, которое в одинаковой степени можно назвать и драмой, и комедией. Об этом повесть «Немного смешно и довольно грустно». В другой повести — «Грация, или Период полураспада» автор обращается к жаркому лету 1986 года, когда еще не осознанная до конца чернобыльская трагедия уже влилась в судьбы людей. Кроме этих двух повестей, в сборник вошли рассказы, которые «смотрят» в наше, время с тревогой и улыбкой, иногда с вопросом и часто — с надеждой.
Доминик Татарка принадлежит к числу видных прозаиков социалистической Чехословакии. Роман «Республика попов», вышедший в 1948 году и выдержавший несколько изданий в Чехословакии и за ее рубежами, занимает ключевое положение в его творчестве. Роман в основе своей автобиографичен. В жизненном опыте главного героя, молодого учителя гимназии Томаша Менкины, отчетливо угадывается опыт самого Татарки. Подобно Томашу, он тоже был преподавателем-словесником «в маленьком провинциальном городке с двадцатью тысячаси жителей».