Werfuchs - [25]

— Извини, — промолвил я.

— А я и вправду купила ей самолёт, — Блаженка сдержанно улыбнулась и подняла глаза. — Поршневой и одномоторный, конечно. Но она заявила что хотела реактивный. Чтобы разогнаться как следует и расшибиться прямо о лондонский Биг-Бен. И ещё там должен обязательно стоять пулемёт.

Приготовившись рассказать некую вселенскую истину, я начал разводить руками.

— Что ж, человеку не хватает в жизни риска, азарта. Надрыва. Не нашла это в жизни после войны, вот и пьёт, видимо, — торжественно заключил я.

Мне нравилось говорить наставления, нечто поучительное. Мне казалось что на старости лет из меня как вода будут струиться замечания от самого господа Бога от там как надо или не надо жить. Я почувствовал себя глупо, от того что в который раз претендовал на звание мудреца. В то время как передо мной стояла Блаженка с настоящем горем.

— Да-а, — тяжёло вздохнула она. Расплатилась и молча ушла, запихнув банку в раскрытую маленькую сумочку.

***

Следующим к нам зашёл старый мужчина в чёрном костюме, словно вернувшийся с похорон. А может наоборот, только собиравшийся на них. Он снял широкую шляпу и заботливо положил её на прилавок передо мной. На макушке головы виднелась плешь среди седых волос. На его руках были чёрные кожаные перчатки и он их не снимал. Глаза этого сухого, бледного старика живо вцепились в меня и не отпускали из виду. Как только я начал чувствовать напряжение он вдруг улыбнулся.

— Я бы хотел... — начал добродушно старик, но тут зазвонил телефон на стене. — Простите, но мне нужно ответить, — сказал я.

— Ничего, я подожду, — ответил старик. — Мы все подождём...

Разве что Эльжбета могла позвонить в такое время, наверняка по очень срочному делу.

Я взял трубку.

— Ты в курсе где сейчас наш Карл? — строго спросила Эльжбета.

— Нет, — честно ответил я. — То есть, он же должен быть на экзамене в университете?

— Я звонила в университет, его там нет! Опять он шляется со своими дружками где-то! Иди разыщи его и приведи за шкирку в университет! Ты же его отец в конце концов!

— Хотя и не родной... — подумал я.

В магазин зашла мама с мальчиком лет пяти. Мать видимо тоже пришла за пахтой для рождественских пирогов. Старик присел перед мальчиком и стал показывать фокус, который старше любого фокусника — исчезновение монетки за ухом. Мальчик был в восторге, а его мать оторопела и одёрнула сына к себе за капюшон от незнакомца, напоминавшего гробовщика. Я смотрел на них всех и едва слышал брань из трубки.

Эльжбета сильно изменилась после войны. Ещё бы, ведь ей через многое пришлось пройти чтобы выжить вместе с ребёнком. Но она изменилась ещё больше когда стала работать в правительстве. Подковёрные действа судя по всем превращают человека в жестокого интригана, готового загрызть кого угодно если этот кто-то посягает на них.

— Надеюсь, сгожусь не только на то чтобы мною пугали маленьких детей, — как бы между делом сказал старик, пытаясь обратить на себя моё внимание.

— Что желаете? Быть может, пахты? То есть, сливочного масла? — сказал я.

Я с трудом положил трубку, физически чувствуя сопротивление голоса моей жены.

— Нет, я совсем по другому делу, — сказал незнакомец.

— Так по какому же? И как мне вас величать?

— Можете звать меня, например, Экхарт. Можете звать меня Ульрих. Можете звать меня — Майстер. Как вам угодно так и называйте, но я люблю когда меня называют Волшебником.

— А что, вы и правда Волшебник?

— Почти. Я добрые дела делаю, почти что чудеса. Для нашей страны. Вы страну нашу любите?

— Люблю. Я за неё кровь на войне проливал.

— Это я знаю. И что работник ваш по имени Ахмед деньги ваши, заработанные у вас, отправляет в Рабочую Партию Курдистана — тоже знаю. И не туда ведь отправляет, в этот самый Курдистан, а своим подельникам прямо здесь, в Гамбурге. Вдруг они себе на эти деньги автоматы понакупают и разборки на наших улицах устроят? Нам здесь Чёрный Декабрь[15] не нужен!

Я взглянул одним глазом в подсобку — стёганный коврик для молитв был расстелен, однако Ахмеда на нём не оказалось. Его и след простыл.

— Молодым людям в наше время некуда деть своё недовольство, кроме как учиняя разгром и пальбу, — начал Волшебник-Экхарт. — На Ближнем Востоке с этим намного хуже: рожают много детей мужского пола, делают им обрезание и устраивают для них религиозные войны. Нам такие игрища не нужны. Наши дети к сожалению тоже любят поиграть в партизанщину время от времени, поэтому я и здесь.

— С моим сыном всё в порядке, — заявил я. — Ну, то есть, не совсем. Но он не собирается свергать наше правительство, в котором его мать работает.

Что-то я засомневался в собственных словах и оттого фальшиво улыбнулся.

— Ваш сын праздный лентяй и разгильдяй. Если хотите бесплатный курс семейной психологии — то это случилось из-за отсутствия должного воспитания с вашей стороны. Никакой опасности и никакого интереса ваш сын для нас не представляет. Однако, вы отвлекли меня от моих рассуждений. Я хотел поделиться своей надеждой на то что возможно, в будущем мы себе сможем позволить больше прав, свобод и участия в государственном управлении для широкого круга лиц, в том числе и молодёжи, и людей-лис. Но пока советские танки стоят у наших границ нам придётся обходиться старыми добрыми способами.