Взыскующие града - [2]
В качестве мировоззренческой базы господствовавшему в то время позитивизму противопоставлялся идеализм. Данные естественных наук, принимавшиеся как единственный источник познания, признавались лишь одной из сфер многообразных поисков и задач человеческого духа. Особое значение придавалось моральной проблематике, на место этического релятивизма выдвигалась задача поисков абсолютных принципов морали, в продолжение традиций Вл. Соловьева и Б.Н.Чичерина. Впервые идеализм как вечная основа человеческого духа выдвигался в связи с насущными вопросами общественной и культурной жизни. Новые формы жизни становились, таким образом, «уже не простым требованием целесообразности, а категорическим велением нравственности, которая ставит во главу угла безусловное значение личности». Наметив задачи, соявшие перед новым философским движением, участники признавали, что «дальнейшее разъяснение их еще потребует сложной и усиленной работы». Эта работа продолжалась в трудах русских религиозных мыслителей и в деятельности новых общественных движений, разбуженных их призывом.
Было бы упрощением назвать эти движения российским вариантом христианского социализма, который к тому времени уже занял свое место в европейском политическом спектре. В отличие от современных им западных христианских политиков, отстаивавших в первую очередь интересы духовного сословия, проповедовавших либеральный консерватизм или умеренный прогрессизм, представители российской "христианской общественности" не ставили во главу угла построения "Царства всеобщего благоденствия" путем политического и экономического переустройства общества. Их программа основывалась на "эсхатологическом анархизме", то есть на неприятии любой формы /8/
государственной власти в предверии "окончательного, апокалиптического периода всемирной истории"[7]. Они отрицали любое неравенство личностей, основанное на собственности, социальном происхождении, внешнем авторитете и традиции. Ядром предлагаемой ими модели переустройства общества выступает "община верных", в которой осуществлен "идеал безвластия"[8]. Она должна быть устроена по подобию первохристианской общины, описанной в книге Деяний Святых Апостолов, где сказано: "Все же верующие были вместе и имели все общее И продавали имения и всякую собственность, и разделяли всем, смотря по нужде каждого" (2, 44-45).
От «Нового пути» к «Вопросам жизни»
В 1904 году в редакции "Нового пути" объединились представители двух направлений религиозно-философской публицистики. С одной стороны — члены прежней редакции, искатели "нового религиозного сознания": Д.С.Мережковский, З.Н.Гиппиус, Д.В.Философов, Г.И.Чулков, А.В.Карташев, с другой — сторонники "христианской общественности", ушедшие от марксизма: С.Н.Булгаков, Н.А.Бердяев, С.А.Аскольдов, А.С.Глинка (Волжский). Это объединение, и положило начало тому явлению, которое впоследствии будет названо "Русским религиозно-философским возрождением", С 1905 г. редакция в обновленном сотаве начинает выпускать журнал «Вопросы жизни», издателем которого становятся по очереди Д.Е. Жуковский и Н.О. Лосский[9]. Впоследствии автор, далекий от объективности в оценке политических противников, признает, что деятели русского религиозно-философского возрождения выступали не просто как авторы книг и статей, но «как настоящие идейные вожди целого общественного направления, давая целую энциклопедию по вопросам философии, религии, политики, публицистики, оценки всего освободительного движения и всей истории русской демократии»[10].
На фоне нараставшей пропаганды левых партий забастовок рабочих, крестьянских бунтов, еврейских погромы и террористических актов против государственных деятелей вызовом консервативных сил прозвучало опубликованное16 января 1905 г. после расстрела манифестации 9 января, холодно-обличительное и казенное посление Синода "Ко всем чадам Православной Церкви", прошедшее цензуру Победоносцева. Даже правые газеты кричали от возмущения: "Где в это время был сонм духовных? Где были учители наши в непогоду, приведшую к катастрофе 9 января?!"
На самом деле церковные иерархи вовсе не были холодными исполнителями воли стоявшего за их спиной государства. Сердца многих из них обливались кровью. Объясняя неучастие Церкви в бурных общественных событиях, первоприсутствующий член Синода, митрополит Петербургский Антоний (Вадковский) писал в "Новом времени" (под именем своего секретаря П.И.Тихомирова): "В сфере политических и социальных движений духовную власть никто не считает нужным посвящать. Поэтому пастырского слова к /9/
рабочим не могло и быть. Во всяком общественном движении надо быть вполне осведомленным, чтобы вовремя явиться, где нужно и сказать, что следует". Эти горькие слова намекали на старческую немощь царского режима, в своих объятиях удушающего энергию церкви. Иерархи не были посвящены в планы готовящейся расправы. В итоге после разразившейся трагедии на Церковь была возложена часть ответственности. Трудно было сильнее опорочить Церковь в глазах народа. И тогда группа З2-х петербургских священников обратилась к Синоду и епископату с призывом осудить кропопролитие и стать на сторону жертв трагедии. Впоследствие эта група оформилась в "Братство ревнителей церковного обновления" (позже "Союз церковного обновления"), выступая с инициативой созыва Поместного собора, который по их мысли должен был демократизировать церковное управление, максимально удалив его от влияния государственных структур, выработать церковную социальную доктрину и модернизировать архаичный культ. По существу движение стремилось к церковным реформам в направлении протестантизма, заменяющим традиционную концепцию православной соборности личной ответственностью верующего перед Богом. Предпочтение отдавалось активизму, а не покорной пассивности, что должно было повлечь за собой изменение массового религиозного сознания русских.
