Взрыв - [34]

— Как тебе сказать, Петр Михайлович? О том, что где-то вблизи от квершлага или даже в нем самом появился новый суфляр, я уже догадывался, спускаясь в шахту. Иначе и взрыва не могло бы быть, ты это и сам понимаешь. Другое меня смущает. Я был уверен, что причина несчастья — неосторожность отпальщиков, неисправность электрооборудования. Но мы ничего неисправного не обнаружили. А мастер Бойков — это же осторожнейший человек на свете, сорок лет работы и ни единой аварии! И вот, чем больше я обдумываю все это, тем сильнее убеждаюсь — нет причины, вызвавшей взрыв. Он немыслим и невозможен, этот непонятный взрыв, его не могло быть.

Он с вызовом повернулся к Симаку, требовал от него ответа и возражений, готовился спорить. Симак не нашел, что противопоставить такому странному рассуждению, кроме единственного и неопровержимого факта:

— Взрыв, однако, был.

Мациевич резко передернул плечами. В молчании они выбрались из шахты.

В кабинете Озерова уже не было толкотни. Волынский беседовал с шахтерами в вестибюле. Семенюк спустился под землю, он был на подземной преобразовательной подстанции. Раздраженный, хмурый Пинегин сидел на диване. Озеров вопросительно поглядел на Мациевича — он хотел услышать подробности о спасательных работах. Мациевич, сбросив каску и респиратор, коротко информировал его и начальника комбината о том, что они сделали.

— Займи мое место, — предложил Озеров. — Мы с Иваном Лукьяновичем сейчас сами спустимся в шахту.

— Я буду командовать из своего кабинета, — ответил Мациевич, вставая.

Пинегин задержал его.

— Сегодня вечером совещание по восстановлению шахты, — сообщил он, не глядя на Мациевича. — Прибудет народ со всего комбината. Прошу подготовить проект работ с тем, чтобы в самый короткий срок снова начать добычу.

Мациевич холодно поклонился и вышел. Вслед за ним удалился Озеров. Пинегин подозвал Симака.

— Прочти вот это, — сказал он, подавая набросанный карандашом приказ по комбинату.

Симак читал приказ. На шахте с сегодняшнего дня работает комбинатская комиссия по расследованию причин взрыва. Председателем комиссии назывался инженер Арсеньев, членами — химик Воскресенский и парторг шахты Симак. Симак вопросительно посмотрел на Пинегина.

— С Волынским согласовано, — негромко ответил Пинегин.

— Я не об этом. Почему один я с шахты? Разве Озеров или Мациевич меньше меня разбираются в технической стороне катастрофы? Все равно без них обойтись не сумеем. Другой должен быть состав комиссии.

Пинегин встал и принялся ходить по кабинету.

— И не обходитесь, не надо. Не только их, всех вызывайте, ко всякой дряни принюхивайтесь — пора наконец очистить самую важную нашу шахту! Я тебе скажу прямо: одно дело — вызов в комиссию для объяснений, другое совсем — член комиссии. А если по инструкции нужно еще кого, вводите, не возражаю. В технике разбираются? — бешено крикнул он, останавливаясь перед Симаком. — Вот оно, их понимание, — сегодня еще уверял нас, что безопасность полностью обеспечена. Видел, как на тебя смотрел? Волком — за то, что усомнился в его священных словах. Всех нас одуривали, хватит, больше не позволю! Потому и тебя назначил, что ты один боролся против их разгильдяйства, круговой поруки, самоуспокоенности. Сейчас с рабочими беседовал — трясутся от злости, хоть бы один сказал слово в их защиту. И какая может быть защита? Какая, я тебя спрашиваю? Люди погибли, шахта разрушена — как это можно оправдать? Знаешь, как Мациевича называют? Графом Мациевичем — прямо так в лицо мне и отвалили. Вот до чего дошло! А мы еще на их сторону становились. Ничего, с этим теперь покончено!

Он еще метался по кабинету, но бешенство его утихало. Симак не отвечал ему, он только поворачивал в его сторону голову. Он протянул Пинегину бумажку с приказом. Пинегин, немного успокоившись, сурово подвел итоги:

— Не пойми меня ложно — не для сведения личных счетов назначаю тебя в комиссию, а чтобы получить наконец объективную картину состояния шахты. Надо оздоровить шахту, выяснить причины катастрофы, с корнем их ликвидировать. Я понимаю, немало будет чисто технических факторов, только не они главные. Основные причины этого страшного дела носят имена и фамилии, в кармане у них дипломы, а часто и партийная книжка. Вот этого одного от тебя требую — поставить дело, чтобы даже близко к вашим штольням не приближалась угроза катастрофы. Ты меня понимаешь, Петр Михайлович?

— Да, понимаю, — ответил Симак.

10

И шахтный поселок, и управление, и подсобные службы напоминали гудящий улей. Шахтеры, выбравшиеся наружу, не расходились по домам, а толпились в вестибюле управления и у проходной, ожидая вестей от товарищей. Комнаты бухгалтерии и соседняя переоборудовались под пункт первой помощи. Откуда-то появились кровати, их втащили взамен убранных шкафов и столов. Комосов распоряжался выносом мебели и размещением кроватей. Из города прибыли автомашины скорой помощи с врачами и медсестрами. Были также вызваны с заводов пожарные команды со своими механизмами, пожарные забили все проходы — в шахту их пока не пускали.

Комосов, метавшийся по всему зданию, столкнулся в коридоре с Полиной. Взволнованная Полина вцепилась в него — она, как и все на шахте, знала, что бухгалтер обо всех шахтных делах имеет больше сведений, чем любой другой человек в управлении, не исключая самого Озерова.