Взрослый мир императорских резиденций - [19]

. Трагичным для судеб России стало то, что во главе огромной империи «на переломе» оказался человек, не имевший «той внутренней мощи, которая покоряет людей, заставляя их беспрекословно повиноваться»⁹⁷.

Заканчивая разговор об особенностях характера царя, хотелось бы привести один малоизвестный факт, вновь порождающий непростые вопросы. Николай II, как и его дед, и отец, был страстным охотником. По принятому в Министерстве Двора порядку в конце каждого охотничьего сезона составлялся итоговый список царских охотничьих трофеев. Так, в этом списке у Николая II наряду с традиционными медведями, зубрами, оленями, волками постоянно присутствовали вороны, бродячие кошки и собаки. Причем в огромных количествах. Так, по подсчетам автора, только за шесть лет (1896, 1899, 1900, 1902, 1908, 1911 гг.) царь застрелил 3786 «бродячих» собак, 6176 «бродячих» кошек и 20 547 ворон⁹⁸. Трудно понять, зачем были нужны эти несчастные собаки и кошки царю, где и как он их отстреливал. Не было ли это своеобразным выходом для глубоко скрытой агрессивности внешне кроткого царя?

Императрица Александра Федоровна

Императрицу Александру Федоровну в России не любили. А к 1917 г. уже ненавидели. Это отношение к императрице проявилось и в описаниях ее внешности: «Нельзя сказать, чтобы внешнее впечатление, производимое ею, было благоприятно. Несмотря на ее чудные волосы, тяжелой короной лежавшие на ее голове, и большие темно-синие глаза под длинными ресницами, в ее наружности было что-то холодное и даже отталкивающее. Горделивая поза сменялась неловким подгибанием ног, похожим на книксен при приветствии или прощании. Лицо при разговоре или усталости покрывалось красными пятнами, руки были мясисты и красны»⁹⁹. При этом никого не интересовало, что у императрицы больные ноги, и «неловкое подгибание ног» связанно именно с этим. Однако характер ее действительно был, что называется, сложный.

Своей внешности императрица, как и всякая женщина «с положением и возможностями», уделяла большое внимание. При этом имелись и нюансы. Так, императрица практически не использовала косметику и не завивала свои прекрасные волосы. Только накануне больших дворцовых выходов парикмахер с ее позволения использовал завивочные щипцы. Императрица не делала маникюр, «поскольку Его Величество терпеть не мог наманикюренные ногти»¹⁰⁰. Из духов императрица предпочитала «Белую розу» парфюмерной фирмы «Аткинсон». Они, по ее словам, прозрачны, без всякой примеси и бесконечно ароматны. В качестве туалетной воды она использовала «Вербену»¹⁰¹.

Свои парфюмерные предпочтения появились и у великих княжон, когда те подросли. Девочки, как и положено в их возрасте, экспериментировали, но со временем остановились на парфюмерии французской фирмы «Коти». При этом Татьяна предпочитала «Jasmin de Corse» («Корсиканский жасмин»), Ольга – «Rose Тее» («Чайная роза»), Мария то и дело меняла духи, но, в конечном счете, остановилась на «Сирени», а постоянными духами Анастасии стала «Фиалка»¹⁰².

Начавшееся в октябре 1894 г. царствование Николая II немедленно пополнило Список поставщиков Высочайшего двора новыми портными. Из иностранцев появились только два новичка: фирма «Дэвис и сын» (с 1895 г., Лондон) и фирма портного Редферна (с 1895 г., Париж). При этом следует учесть, что все остальные иностранные портные, вошедшие в Список с начала 1860-х гг., продолжали выполнять заказы российского Императорского двора.

Особенностью этого периода стало появление «собственных» Списков поставщиков у вдовствующей и у царствующей императриц. Так, в Списке вдовствующей императрицы Марии Федоровны к 1915 г. насчитывалось четыре портных: Радферн (с 1895 г., Лондон; видимо, у этого мастера были мастерские в Лондоне и Париже); дамский портной Павел Китаев (с 1903 г.) и Рене Бризак, как «преемник французского гражданина Альберта Бризак» (с 1914 г., Петроград).

Императрица Александра Федоровна. Н.К. Бондаревский. 1907 г.

Хотелось бы подчеркнуть, что, говоря о женских платьях в контексте повседневной жизни Императорского двора, привычно затянутого в мундиры, следует иметь в виду, что даже «неформенные» платья имели значение «Табели о рангах». Другими словами, даже «обычное» платье великой княгини или императрицы должно наглядно демонстрировать ее статус. И первенство в «Табели…» оставалось за императрицами. Если же это правило нарушалось, то окружающие так или иначе ставили нарушительницу на место. Подобный случай описан мемуаристом в ноябре 1887 г. После торжественного обеда императрица Мария Федоровна «выразила намерение переменить нарядное и вырезное платье на более скромный костюм, причем великая княгиня Мария Павловна объявила, что наряда не переменит и поедет в театр (там должно было состояться первое представление оперы Верди «Отелло». – И. 3.) в том же вырезном платье и бриллиантовой диадеме. Государь подошел к Марии Павловне и полушутя-полусерьезно велел ей одеться в одинаковое с императрицей по степени нарядности одеяние»¹⁰³.

Надо заметить, что мужчины-мемуаристы не только весьма внимательно отслеживали уровень женских парадных одеяний, но и квалифицированно описывали их: «…У императрицы было белое атласное платье, спереди оно раздваивалось и открывало серебряное глазетовое, серебром шитое треугольное поле, точно так же по бокам были разрезы, в коих виднелись из атласа же сделанные, смятые, в несколько рядов расположенные пучки, на рукавах пониже плеч были весьма художественно исполнены перевязки. Все платье было оторочено мелкими шелковыми шариками, напоминавшими жемчуг. На шее у императрицы было превосходное в один ряд ожерелье из крупного жемчуга. На великой княгине Марии Павловне было тоже белое атласное платье, тоже с переднею частью, вышитою серебром. На великой княгине Елизавете Федоровне розовое, обшитое собольим мехом, имевшее форму, которую в конце прошлого века столетия называли «польский фасон»»