Взрослые дети - [6]

На следующий день Валери проснулась спокойной. С юмором переиграла в памяти ситуацию. Она совершила безрассудный поступок в следствии усталости. Не умея действовать просто, Валери сбежала, укрывшись в этом уголке Бретани; усталость исчезла, но этим самым она усложнила отношения с Оливье. Зачем беспрестанно играть роль, ну зачем же? Из-за чего такое сильное отвращение к другим и самой себе? Зачем она захотела все расстроить? Ведь она хотела? Зачем? Валери имела привычку говорить, что люди, с которыми ничего не происходит быстро стареют... Она принялась смеяться, одна в своей комнате. Это был лишь предлог; уже давно Валери от скуки грызла локти. Она вела существование, соответствующее ее среде. Но эта среда ее не устраивала... Тем не менее, она стала ее частью, даже славой, что не могло ей не нравиться. У ней появилась привычка считать Кристофа как единственного виновника этой неудачи, впрочем, не сердясь на него. На самом ли деле он был во всем виноват? Каким образом они докатились до такого? Необузданная взаимная физическая страсть привела ее к замужеству. Сколько времени длилось это безумие? Этого она не понимала. Валери вздрогнула... Нет, напротив, она помнит все. Никто ей не давал такой полноты физического счастья, но сожаление заставляло пересмотреть такое суждение. Кристоф хотел увлеч ее такой формой эротизма, которую она считала унизительной. Валери отказывалась быть прекрасной рабыней, заточенной в замке с единственной целью развлекать мужчину, даже если этот мужчина предел ее желаний. Валери видела оскорбление и презрение в подобном порабощении. Такая животная жизнь казалась несовместимой с разумом, которым она черезчур гордилась. Чтобы обескуражить Кристофа, она неистово боролась против наслаждения, пытаясь скрыть любой ценой приступы удовольствия, вызванные его требованиями. Конечно, своего она добилась. Он больше не настаивал... В последствие Валери никогда не осмеливалась признаться насколько этого ей не хватало. Их тела уснули, убаюканные манией совершенства. Они выбрали физическое расторжение в обмен на привычку и посредственность. Ни тот ни другой не подумали о разводе; они жили вместе, друзья, сообщники и стали со временем походить друг на друга. Долгое время Валери скрывала свою личную жизнь. Оливье стал ее первым официальным любовником. Кристоф в душе ее ругал за это, и она страдала, чувствуя в первый раз свою неполноценность по отношению к нему. Что до Оливье, он стал привычкой, чем-то вроде домашнего животного. И вот родилась Скука...

Ощутив врожденную жестокость, Валери вздохнула от удовольствия. Ну вот, сейчас она чувствует себя намного лучше. Этот климат оказался в самый раз для нее. Валери решила остаться на несколько дней. Нужно только предупредить Кристофа, чтобы он не беспокоился и выйти от сюда, взять на прокат машину, проехаться, выпить, поесть, поспать. Валери хотела вновь обрести физическую и умственную гибкость, которая часто заставляла сравнивать ее с хищником.

Женевьев приготовила для Валери завтрак. Она не сделала никаких комментариев, но клиентка показалась ей красивой и встревоженной, другой чем на кануне и скорее менее симпатичной. Она упрекала себя за такую мелочную мысль. В сущности, Женевьев предпочитала видеть ее несчастной, но особенно желала оставить ее еще на несколько дней в отеле.

- Я вам приготовлю комнату?

- Да. Я думаю остаться здесь до конца недели.

Женевьев радостно посмотрела на нее. Валери в ответ улыбнулась, тронутая такой обходительностью. Ей показалось смешным это постоянное желание нежности, которое делает ее доверчивой! Она должна служить для развлечения, это объясняет удовольствие ее присутствия.

В гараже ей пообещали найти машину этим же вечером. Шел дождь, однако Валери спустилась к пляжу. Бретонцы ее забавляли: дождь не выпускал их из дома, а солнце заставляло жаловаться на жару.

Море было спокойным, песок чистым. Валери устремилась к нему как хищник, обретший свободу в огромном пространстве. Она сняла туфли, положила их в карманы плаща, завернула брюки и побрела вдоль берега. Морская соль пощипывала ноги, ветер дул прямо в лицо; ей казалось, что на берет силу и волю у этой суровой природы. "Если бы я познала это в молодости, стала бы я другой? Однажды, Кристоф, не чувствуя холода, попросил раздеться меня донага, вечно непокорная я плакала от стыда, но повиновалась. Сегодня я об этом не должна думать. Никогда не поздно стать взрослой. Взрослой, страх божий! Если бы Оливье находился здесь, может быть... Нет, неважно что... Конец ложной любви, этой пошлости! Глупо вести существование, которое считается трепетным являясь в сущности до ужаса банальным".

Машинально Валери подобрала ракушку. Тщательно ее обмыла и, закрыв глаза и улыбаясь, поцеловала. Она каждый раз возвращалась в детство и его суевериям. "Чур не меня!" С этим талисманом все уладится.

Женевьев должна ждать ее к обеду. Она пошла обратно в отель. Вот уже совместное принятие пищи с хозяевами становилось традицией.

4

Оливье открыл глаза. Освещенный солнцем циферблат показывал одиннадцать часов. Он вспомнил, что забыл выпить перед сном аспирин, однако несмотря на головную боль попытался подняться. Секунду другую он оставался сидеть на постели, но, наконец, собравшись с силами, встал и открыл окно. Яркий свет осветил комнату, царящий там беспорядок, и лежащую на кровати обнаженную женщину. Ее присутствие объяснялось выпитым накануне алкоголем. Чтобы совершить подобную глупость, Оливье должен был здорово напиться. Недовольный своим неприличным поведением, он попытался ее разбудить.