Взрослое лето - [11]

— Ох! Я так и думала, здесь что-то происходит. Тоже мне, доморощенный Шерлок Холмс, лучше подай чашку, я попью с дороги… и это… рассказывай, что тут произошло в моё отсутствие.

Алёнка сунула маме в руки кружку и рассказала о визите охотника и о своих пророческих догадках.

— Не знаю, у меня от твоих сказок голова набекрень. Но этих… доказательств у тебя нет никаких, кроме пустых фантазий, высосанных из пальца. Так можно обвинить любого, у кого был конфликт с дедушкой или бабушкой. Бабуля тоже была принципиальная, знаешь, сколько она «троек» наставила в аттестаты, несмотря на слёзы детей и родителей?

— Ну и что смертельного в «тройках», чтоб из-за них убивать?

— Раньше при поступлении в институт считался ещё общий бал аттестата! И знаешь, сколько народу не поступили в престижные институты из-за «троек» по русскому и литературе, даже сдав хорошо вступительные экзамены?

— Теперь соображаю. Но я ещё подумаю.

— Думай, только хорошенько, и давай скорей готовить ужин, я сегодня даже не обедала. Ты огород поливала?

— Да, мамочка.

— Молодец.

Алёнка нарезала салат и, прикрыв его газетой от надоедливых мух, пошла в спальню, где вырвала чистый лист из альбома. Сев за стол, она решительно написала вверху: «дедушка» и «бабушка», а в центре «охотник», и повела от последнего жирную стрелку в сторону «дедушки». Слева от «дедушки» черканула ещё слово «комбинат», а справа две буквы «ДД», и следом две стрелки к дедушке. Девчонке понравилась схема, получилось ну прямо как в настоящих детективных фильмах. Она хотела показать схему маме, но передумала из-за «ДД», означающих, конечно, того самого дядю Диму.

После ужина они вышли в огород, где их ожидали грядки с зеленью, огурцы и помидоры, а ещё кислая чёрная смородина. Солнце садилось за лесом, и ветер стих, от прогретой за день земли и трав потянулись запахи, делающие прекрасной жизнь в лесу и за городом. Любоваться закатом помешал назойливый треск мотоцикла, но это оказался не привычный рёв Диминого «Урала», это были скорее звуки певческих цикад, дразнящие слух отдыхающих на блаженном острове Хайнань.

Алёнка подбежала к забору. У калитки стоял маленький жёлтый скутер, с которого слезал молодой парень в зауженных джинсах и рубашке поло, с пёстрым рюкзачком за спиной. Завидев девчонку, он приветливо замахал рукой:

— Добрый вечер! Извините, пожалуйста! Я хотел бы переговорить с родственниками Александра Сергеевича и Натальи Николаевны Белкиных!

Алёнка хотела подойти поближе к гостю, но, вспомнив, что одета в старую футболку с Винни Пухом, на которой красуется огромное пятно от вишнёвого варенья, так и не вышла из укрытия, а только крикнула:

— Подождите, пожалуйста!

— Извините, а сотовая связь здесь работает? — ещё успел спросить парень, рассматривая бесполезный в лесу айфон.

— Нет, это же глухомань!

— Да, в лесу и вправду пахнет лесом, — от себя добавил парень.

Девчонка побежала к маме и рассказала о госте.

— Зачем ты ему сказала, что у нас не принимают телефоны? Вдруг у него на уме что-то нехорошее!

— Мама, преступники не ездят на жёлтых скутерах, уж поверь мне, я прочитала сотню детективов и посмотрела столько же фильмов! А потом у меня ничего в ухе не звонило.

— Ты опять об этом, тихо, перестань. Пошли, а то неудобно перед незнакомым человеком в таком затрапезном виде.

Вдвоём они отправились переодеваться. Джинсовый сарафан и розовая лента в волосы поджидали Милу, а Аленка обошлась свежей футболкой с мультяшными бабочками. И вскоре, выйдя за калитку, они обнаружили худенького парня, с ухоженными рыжими кудрями и тонкой кожей, который, завидев их, соскочил со скутера и, немного разволновавшись от вида двух незнакомых женщин, представился:

— Евгений Хронов, журналист местной газеты, студент факультета журналистики Московского государственного университета, уже несколько лет собираю материалы о гибели ваших родных, хотелось бы задать вам пару вопросов. Если вы не возражаете.

— Здравствуйте, меня зовут Людмила Белкина, а это моя дочь Алёна.

— Очень приятно! Наконец-то я вас увидел, — парень вдруг покраснел и добавил, — ну так рядом, близко. А то живём в одном посёлке, так сказать, видим иногда друг друга.

— Да, я тоже помню вашу статью, читала несколько лет назад в нашей газете, — сказала Людмила и осмотрела с головы до ног журналиста. — Но я вас представляла совсем иначе, таким маститым и даже в годах, почему-то с седыми усами и бородой.

Женя стал переминаться с ноги на ногу, словно оказался в классе около доски, но, совладав с волнением, продолжил:

— Усы и бороду можно попробовать отпустить, но с сединой получится загвоздка. Я только перешёл на четвёртый курс факультета журналистики и параллельно работаю в поселковой газете, так сказать, набираюсь опыта, расписываю перо, как говорят наши преподаватели.

— А вы учились в нашей школе? — спросила Алёнка.

— Да, мои родители живут в посёлке. Я, кстати, ученик Натальи Николаевны!

— Ну, а я не пойму, откуда вас знаю, то есть где-то видела. А теперь мне всё ясно с вами.

После слов «всё ясно с вами» журналист побелел и так посмотрел на девочку, словно вся его жизнь с этого момента полностью перешла в ведение подростка и от её тонких длинных пальчиков зависело — прервётся нить его жизни или нет.