Взращивание масс. Модерное государство и советский социализм, 1914–1939 - [103]
Таким же образом германская армия задействовала и гражданское население на Восточном фронте. Она выдала удостоверения личности всем, кто был старше десяти лет, и переписала все материальные ресурсы — заводы, дома, строения и скот. С 1915 года германские власти ввели принудительный труд, а в ноябре 1916-го приказали всем мужчинам от семнадцати до шестидесяти лет явиться в трудовые лагеря. Большинство принудительных работников оставались в зоне оккупации, но не менее 34 тысяч были насильственно перевезены на работы в Германию[919]. Стремясь гарантировать здоровье и полезность людских ресурсов на оккупированной территории, германские чиновники обязали местное население мыться и проходить дезинфекцию в специальных пунктах. Объективация людей — превращение их в инструменты, подлежащие документированию, очистке и использованию для работы, — являлась частью того, что один историк назвал той «сеткой с мелкой ячейкой для контроля над территорией и ее коренным населением, которая руководила всей деятельностью в этой области и направляла ее на нужды милитаристского государства»[920].
Существенно изменилась и политика разных государств в отношении населения на их собственной территории. Вскоре после начала Первой мировой войны английское правительство создало лагеря, в которые интернировало всех находившихся на территории Великобритании германских резервистов. В мае 1915 года вышел приказ об интернировании всех взрослых мужчин-немцев, пребывающих в Великобритании и не являющихся британскими гражданами[921]. Германия, Франция, Канада и Австралия тоже создали лагеря для интернированных, куда было заключено соответственно 110 тысяч, 60 тысяч, 8 тысяч и 4,5 тысячи «враждебных иностранцев»[922]. В момент своего вступления в войну правительство США задержало 6,3 тысячи граждан враждебных стран, поместив их в четыре крупных лагеря для интернированных лиц и отдав эти лагеря под управление Военного министерства[923]. В России царское правительство интернировало примерно половину из 600 тысяч «враждебных иностранцев», находившихся на территории страны в 1914 году, — подданных Германии, Австро-Венгрии и Османской империи[924]. Опасаясь шпионажа и саботажа, правительства решали проблему «враждебных иностранцев», удаляя их из общества и заключая в концлагеря.
Руководители многонациональных империй использовали аналогичные методы против собственных подданных, относившихся к национальным меньшинствам, которым эти руководители не доверяли. С 1912 года австро-венгерская полиция вела секретный список потенциальных врагов государства — прежде всего сербов, хорватов и румын, живших вблизи границы. Начав в июле 1914 года мобилизацию, полицейские подразделения осуществили и массовые аресты. Правительство Австро-Венгрии создало концлагеря для подозрительных национальных меньшинств, заключив туда значительное число русинов, а также, после вступления Италии в войну, не менее 75 тысяч этнических итальянцев[925].
Российское правительство провело массовую депортацию собственных граждан из западного пограничья и с Кавказа. Эти депортации напрямую отражали образ мыслей, продвигаемый царскими специалистами по военной статистике: некоторые группы населения, поддающиеся идентификации и классификации по этническому принципу, являются политически неблагонадежными и представляют угрозу в военное время. В декабре 1914 года русские военачальники приказали выслать из польских провинций Российской империи всех взрослых мужчин — этнических немцев. Начальник Генерального штаба Николай Янушкевич утверждал, что немцы шпионят в пользу германской армии, и велел подталкивать к переселению целые семьи. Другие русские военачальники призывали полностью вычистить «вредные элементы» из района ведения военных действий[926].
В январе 1915 года Янушкевич приказал выселить из района военных действий «всех евреев и подозрительных лиц», вновь исходя из убеждения, что евреи политически неблагонадежны и шпионят в пользу Германии и Австро-Венгрии. Весной того же года русская армия начала массовую депортацию евреев, решив очистить от них не только прифронтовую область, но и целые губернии. В результате сотни тысяч евреев были высланы на поездах к востоку от Волги, а некоторые группы евреев — даже на запад, через пограничную полосу, на территории, находившиеся под контролем Германии и Австро-Венгрии[927]. В том же январе 1915 года российский наместник Кавказа приказал выслать российских подданных — мусульман, обвинив их в шпионаже и помощи турецким войскам. В общей сложности было выслано более 10 тысяч мусульман: 5 тысяч — в лагерь для интернированных лиц, устроенный на необитаемом острове в Каспийском море, а остальные — во внутренние российские губернии[928].
Масштабные депортации, проводимые царским правительством в годы Первой мировой войны, снизили порог чувствительности к дальнейшему использованию этого вида отсекающего насилия. Подобные действия не только получили оправдание в качестве мер безопасности, но и стали частью опыта как жертв, так и организаторов депортаций. Тот факт, что высылка и интернирование были признаны в качестве метода государственной политики и средства социальной профилактики, имел серьезные последствия. Отныне военные и политические деятели могли спокойно прибегать к таким методам во имя охраны национальной безопасности или ввиду определенной идеологической повестки дня. Кроме того, высылка этнических меньшинств укрепила (хотя и безосновательно) представление военных статистиков о том, что население можно классифицировать по этническому признаку, чтобы определить степень его политической лояльности и общественной ценности. Некоторые российские деятели беспокоились о том, какое воздействие перемещенные лица окажут на внутренние провинции, куда они были высланы. В 1915 году начальник штаба Северо-Западного фронта М. Д. Бонч-Бруевич, впоследствии один из руководителей Красной армии, предупреждал, что враждебные элементы разлагают чисто русские губернии, и предлагал регистрировать депортированных лиц, чтобы к концу войны полностью избавиться от всех враждебных элементов
