Взор синих глаз - [150]

– Я могу, но не стану обещать. Я хочу час-другой провести в одиночестве, но я теперь знаю, где вас найти, в любом случае. До свидания.

Глава 38

Люта, как преисподняя, ревность[229].

Стефан нимало не размышлял об этой встрече со своим старым другом и когда-то любимым образцом для подражания. Он был опечален тем, что среди всех отвлечений последнего времени слабый голос верности Найту еще говорил в его душе. Возможно, эта стойкость объяснялась тем, что Найт всегда обращался с ним как с простым учеником, даже унижал его иногда, и наконец, хоть и невольно, заставил его пережить худшее унижение из возможных, уведя у него возлюбленную. Эмоциональная часть характера Стефана была создана скорее по женской, чем по мужской, модели; и та ужасная рана от руки Найта, коя по-прежнему была живой и горячей, могла бы исчезнуть вовсе при любящей заботе.

Найт, со своей стороны, был раздражен после того, как они расстались, поскольку ему не удалось сразу же забрать Стефана в руки по своей старой привычке. Те слова, которые случайно вылетели у Смита, насчет кого-то, кто имел больше прав на Эльфриду, если бы произносивший их был гораздо моложе, побудили бы Найта на такой вопрос, как: «Давай, расскажи мне об этом все, мой мальчик», – и Стефан выложил бы все прямо, что хотел сказать об этом предмете.

Стефан, необыкновенный мальчик, несмотря на то что он внешне стал Стефаном, взрослым мужчиной, изобретателем, оживил в памяти Найта тот день. В настоящее время он был не более чем временный житель Лондона; и после того, как он уладил два-три деловых вопроса, которые у него оставались нерешенными в тот день, он рассеянно прогуливался по мрачным коридорам Британского музея в те полчаса, что оставались до его закрытия. Встреча со Стефаном соединила настоящее с прошлым, закрыла ту глубокую расселину, кою образовало его отсутствие в Англии, словно она никогда не существовала, и края той расселины смыкались до тех пор, пока последние обстоятельства его прежнего пребывания в Лондоне не стали буквально вчерашним днем для сегодняшних обстоятельств. Та буря, что бушевала в нем из-за Эльфриды Суонкорт, поднялась с новой силой, только окрепнув после затишья. И впрямь, в эти долгие месяцы отсутствия, несмотря на то что он подавил желание сделать ее своей женой, он ни на минуту не забывал, что она принадлежала к тому типу женщины, которая идеально подходила к его характеру; и, вместо того чтобы вовсе избавиться от мыслей о ней, он все больше смотрел на это как на слабость, которую нужно терпеть.

Найт вернулся в свой отель гораздо раньше, чем вернулся бы при обычном стечении обстоятельств. Он не заботился о том, чтобы поразмыслить, выросло ли это стремление из дружеского желания закрыть пропасть, коя медленно ширилась между ним и его самым ранним знакомым, или из страстного желания узнать смысл темных пророчеств, кои изрек Стефани, кои означали, что он знает об Эльфриде больше, чем предполагал Найт.

Он торопливо поужинал, спросил, в каком номере остановился Смит, и вскоре его проводили в номер молодого человека, коего он обнаружил сидящим у жарко натопленного камина, у стола, где было разложено в беспорядке несколько научных периодических изданий и журналов по искусству.

– Я пришел к вам в конце концов, – сказал Найт. – Этим утром я вел себя странно, и мне показалось желательным вас навестить; но у вас слишком много здравого смысла, чтобы заметить это, Стефан, я знаю. Отложите-ка это в сторону, чтобы послушать о моих скитаниях по Франции и Италии.

– Не говорите ни слова больше, но скорее присаживайтесь. Я только рад тому, что вы меня навестили.

Стефан совершенно не собирался говорить Найту, что за минуту до того, как слуга объявил о его приходе, он перечитывал одно из старых писем Эльфриды. Их было немного; и до сегодняшнего вечера они были запечатаны и спрятаны в углу его кожаного чемодана, вместе с несколькими другими памятными вещами и реликвиями, что сопровождали его во всех поездках. Знакомые виды и звуки Лондона, встреча с его другом также оживила в нем чувство неизменного продолжения по отношению к Эльфриде и любви, кою его проживание на другом конце земного шара ослабило до некоторой степени, но никогда не смогло потушить. Сперва он собрался просто посмотреть на эти письма; затем он прочел одно, затем другое – до тех пор, пока вся пачка была не перечитана и не возбудила в нем печальные воспоминания. Он положил их обратно в конверты, опустил пачку в карман и, вместо того чтобы продолжить просматривать новости мира художников и артистов, стал размышлять о странном факте, что он вернулся и обнаружил, что Найт в конце концов так и не сделался мужем Эльфриды.

Возможность любого определенного удовлетворения тут же порождает желание его получить. Стефан дал волю своему воображению и почувствовал более напряженно, чем он ощущал это на протяжении многих месяцев, что без Эльфриды его жизнь никогда не будет большим удовольствием для него самого и не сделает чести его Создателю.

Найт и Стефан сидели у огня, болтая о посторонних и случайных предметах, ни один из них не заботился о том, чтобы первым коснуться темы, которую они оба страстно жаждали обсудить. На столе, рядом с периодикой, лежало два или три блокнота для рисования, один из которых был открыт. Найт, видя открытую страницу, на которой находились одни наброски, стал бездумно перелистывать пальцем страницу за страницей. Когда некоторое время спустя Стефан вышел из комнаты, Найт решил заполнить освободившийся промежуток времени, разглядывая наброски более внимательно.