Взлетная полоса длиною в жизнь - [40]

Итак, резко толкаю левую педаль, зная, что через определённое расстояние она упрётся в загрузочный механизм. Когда я осознал, что случилось нечто непредвиденное, что педаль «провалилась» куда-то далеко-далеко — было уже поздно. Хотя я и рванул обратно ногу, а ручку управления — на правый борт, но уже чувствовал, что характер вращения изменился, причём изменился сразу, внезапно, будто какая-то неведомая сила подхватила самолёт и завращала его дальше, как пушинку. Казалось, что он стал невесомым. Отсутствовало обычное ощущение полёта в воздушной среде. В кабине установилась абсолютная тишина. Потом, когда всё кончилось, я пытался и не мог вспомнить, когда же установил рули в заданное положение. Получалось, что с момента «подхвата» я уже сидел с ручкой, взятой «до пупа». Через один виток почувствовал «опору». Работая рулями, установил горизонтальный полёт и глянул на высотомер — три километра будто «корова языком слизнула». «Сегодня мне повезло ещё раз», — подумал я и посмотрел на указатель перегрузок. Стрелка стояла за красной чертой. «Неизвестно ещё, какова остаточная деформация конструкции, — продолжал я свои размышления, не развалился бы до ВПП». Разворачивая потихоньку машину в сторону аэродрома, услышал удивлённый голос своего штурмана:

— Зачем ты занял высоту «три»? Мы здесь всё выполнили.

— Я не хотел.

— Занимай девять тысяч.

— Гриша, мы идём домой, и не просто идём, а тихо-тихо идём.

— Что случилось-то?

— То, что я знаю — уже позади, а что впереди — ещё нет.

Впереди нас ждала земля, на которую я сел с большо-ой любовью.

На следующий день я приехал в ангар, где специалисты промышленности облепили пострадавшего, как мухи — сладкий пирожок.

— Ну что, наука? — обратился я шутливо ко всем сразу. — Сколько ему не хватило для полного счастья?

Ко мне подошёл ведущий инженер по прочности и, обняв за плечи, произнёс отеческим тоном:

— Сынок, что ему не хватило, мы разберёмся, а вот чего тебе хватило для полного счастья, я могу сказать точно.

— И чего же?

— Высоты.

Я согласно кивнул головой, а сам подумал: «А может, это и есть судьба?». Невольно вспомнилась судьба моего старшего товарища — полковника С. А. Лаврентьева. Успешно закончив государственные испытания Су-24, в ожидании новой машины он работал «на подхвате», выполняя специальные испытания разного рода на самолётах Су. «Хитрый Сталь» продолжал предусматривать самые, казалось, незначительные помехи и осложнения, могущие возникнуть в каждом конкретном полёте. Но свою Судьбу ему перехитрить не удалось…

В полёте на Су-17 остановился двигатель и лётчик, планируя на аэродром, выполнял один запуск за другим. Не знаю, как назвать полёт истребителя без двигателя, планированием или падением, но самолёт терял высоту со скоростью 30 м/с. Высота заканчивалась. Придётся покидать машину. Руки уже освободили органы управления, ладони легли на поручни кресла, и пальцы готовы нажать на рычаги катапультирования. И в этот момент Сталь замечает, что двигатель оживает, обороты увеличиваются и на высоте 100 м выходят на режим малого газа.

Через неделю — полёт на перехватчике Су-15ТМ. Первый пуск опытной ракеты для оценки безопасности схода и устойчивости полёта на траектории.

Вот она, висит на внутреннем пилоне у правого воздухозаборника. Из кабины хорошо видна её носовая часть, выглядывающая из-под крыла. Лётчик ещё раз убеждается в готовности всех цепей к пуску и нажимает на гашетку открытия огня. Собираясь проводить взглядом полёт ракеты, успел только почувствовать толчок от её схода, огонь и дым от порохового двигателя и тут же удар в носовой части. Самолёт швырнуло куда-то вбок. Почти инстинктивно лётчик убрал обороты двигателя и перевёл истребитель в набор высоты, чтобы побыстрее погасить скорость. Только после этого он увидел, вернее, не увидел носовой части, выполненной из радиопрозрачного металла. «Голая» антенна радара была смята и завалена набок. Обрывки порванных жгутов мотались и колотились о дюралевую обшивку. В конце концов, полёт закончился благополучно.

После окончания лётного дня и разбора этого случая с лётным составом я подошёл к Лаврентьеву и, озабоченно глядя ему в глаза, сказал:

— Сталь, по-моему, у тебя пошла чёрная полоса.

— Сынок, не бери в голову, это случайность.

— Мне кажется, самое время тебе сходить в отпуск. Сейчас такая рыбалка, душу отведёшь.

— Спасибо, но не могу. Ты же видишь — за начальника остался.

Через три дня он взлетел на лёгком бомбардировщике Су-24. Предстоял самый рядовой и простой полёт: определить точностные характеристики прицела при бомбометании с высоты 200 м. Взлетел и не вернулся. При очередном заходе на цель самолёт неожиданно закрутило влево. Выполнив всего одну бочку со снижением, он столкнулся с землёй.

Комиссия по расследованию определила (что бывает довольно редко) объективную причину катастрофы. Какой-то рабочий серийного завода, выпускавшего двигатели, очень непосредственно воспринял очередной лозунг Генерального секретаря, который однажды еле выговорил: «Экономика должна быть экономной». Это всё равно, что и «собака должна лаять». Но, тем не менее, такая «умная» мысль поразила воображение многих партийных подхалимов. А «грамотный» рабочий предложил: