Взлет против ветра - [59]

— Еще бы, Михалыч! — Генерал по-молодому вскочил с кресла и подбежал к окну как раз в то мгновение, когда гул двигателя, поднявшись сразу на несколько нот выше, окреп и водопадом разнесся окрест. Тонкие стекла задрожали. У Баталова тревожно заныло сердце. Занятый многими делами, он еще не удосужился побывать на аэродроме, когда летал сын. Да чего там греха таить, и другое его удерживало: не хотел стеснять Аркадия своим присутствием. А сейчас все складывалось как нельзя лучше. Аркадий и подумать не мог, что из командирского кабинета за его машиной наблюдает родной отец. Пела турбина грозным и слитным гулом, он все нарастал и креп. А когда достиг наивысшей точки, по сероватобелому покрову взлетной полосы нежной белой тенью скользнул истребитель с резко отведенными назад крыльями. Уверенно разбежавшись, он взмыл над крышами военного городка, а звуковая волна от гудящего двигателя пошла гулять еще дальше и дальше, постепенно затихая. Сколько раз поднимал в небо эту машину сам Антон Федосеевич, сколько раз оценивал строгим, придирчивым взглядом взлеты других? Но, честное слово, если бы его и не предупредили, что это взлетает родной сын, все равно он бы дал самую высокую оценку такому взлету. С крутым углом набора устремилась вверх могучая сверхзвуковая машина, более похожая на ракету, чем на самолет. Клепиков победоносно посмотрел на командующего.

— Ну как, Антон Федосеевич! Что скажете?

— По-моему, здорово пошел! — произнес обрадованный Баталов. — Спасибо тебе, Михалыч.

— Но мне-то за что? — скромно потупился Клепиков. — За его талант, что ли?

— Ну, это ты подзагнул, — грубовато возразил Баталов, но хитрому Клепикову было ясно, как эти слова подействовали на командующего. — О таланте еще говорить рано, — промолвил Антон Федосеевич. Но вдруг победоносно расправил плечи и тоже улыбнулся. — О таланте, возможно, рано, но кое-что баталовское у Аркашки в почерке действительно есть. Ишь как он ее поставил в угол набора, а как оторвал от бетонки, а? С лихостью настоящего истребителя, уверенного в себе. Не правда ли, Иван Михалыч? Ну и ты молодец. Сумел мне сегодня настоящее наслаждение доставить. Ведь это же эстетика, а не взлет! Давно такого хорошего настроения у меня не было. — Баталов отошел от окна и снова присел к столу. — Значит, мой хорошо идет?

— Отлично, — ответил Клепиков. — Думаю на той неделе ночью в простых метеоусловиях его выпустить. Форсирую ему программу, чтобы поскорее на ноги встал.

— А его друг Андрей Беломестнов? — спросил командующий и неожиданно помрачнел.

Однако Клепиков не заметил этой новой перемены в настроении генерала и так же восторженно продолжал:

— Чуточку приотстал, но на пятки вашему наступает. Словом, парни что надо. Полк не подведут.

— Лишь бы ты сам их не подвел, Михалыч, — проворчал Антон Федосеевич и откинул назад густые седеющие волосы.

Лицо Клепикова сковало недоумение.

— Не понимаю, товарищ командующий.

— Сейчас поймешь, — сердито вздохнул Баталов. — Зачем Андрюшку Беломестнова на ринг посылал?

— Да ведь это же когда было? Уже несколько месяцев назад, — робко оправдывался Клепиков, но командующий лишь строже свел брови.

— Время здесь не имеет значения.

— Но ведь он же целому полку принес победу на спартакиаде. И потом, как классно врезал этому чемпиону.

— Врезал, — передразнил Баталов. — А если бы ему врезали? Если бы повредили носоглотку или головные сосуды, подорвали вестибулярный аппарат? И прощай тогда летная карьера. А что бы я тогда его матери сказал, жене моего самого лучшего друга Саши Беломестнова? Словом, чтобы этого больше не было. Иначе я тебе, Михалыч, врежу как следует. И боксерские перчатки пусть над головой Андрея лишь как музейный экспонат висят. Как память о прошлом!

— Вы и это знаете, — удивился Клепиков.

— А как же, — рассмеялся Баталов. — Однако мы с тобой отвлеклись, Иван Михалыч. Вернемся к моему Аркашке.

— Вы хотите, чтобы я его позвал, товарищ командующий? Ведь вы с ним давненько уже не виделись.

— Успеется, — с наигранным равнодушием сказал Баталов. — Я хочу, чтобы ты еще что-нибудь о нем рассказал.

Клепиков передвинул на письменном столе коробку с цветными карандашами.

— Рассказать я о нем как будто бы все уже рассказал, Антон Федосеевич. Но есть у меня одно очень заманчивое предложение.

Баталов с добрым чувством всматривался в спокойные черты широкого, полного лица командира полка.

— Ну, ну, — одобрительно проговорил командующий, — выкладывай, Иван Михалыч, свое заманчивое предложение.

— Что вы скажете, Антон Федосеевич, если я назначу вашего сына на должность старшего летчика? — осторожно заговорил Клепиков.

— Что-что? — Баталов убрал свою руку со стола, запустил пальцы в густую шевелюру. Рыхлый его подбородок вздрогнул, а в серых глазах появилось выражение радости и растерянности. — Да ведь он же у вас в полку, что называется, без году неделя.

— Положим, уже больше года, и вы сами удостоверились, как летает, — возразил подполковник.

Но командующий отрицательно покачал головой.

— Нет, Михалыч, это ты, наверное, подсластить мое отцовское самолюбие решил.

— Я начальство по голенищу не бью, — обидчиво поджал губы Клепиков.