Взлет против ветра - [58]
— Лена, Еленка… Ленок мой голубоглазый. Ты больше на меня не сердишься? Если бы ты знала, из чего состоит мой внутренний мир…
— Из чего же? — спросила она без улыбки.
— Из полетов, тебя и нашей Светланки.
Жена со вздохом покачала головой.
— Мир гораздо шире, Сережа.
Теперь она вспомнила этот эпизод. Вспомнила и подумала: уж так ли она счастлива и так ли сильно любит Крымского? Она вышла за него замуж, едва закончив десятилетку. Вышла потому, что стройный, красивый этот летчик вскружил голову всем ее подругам и ей было страшно приятно, что никого из них не одарил он своим вниманием. Только ее. А потом очень быстро на смену первому, безотчетному порыву пришла холодная проза жизни. Пришла и больше не уходила. Елена напряженно всматривалась в темный потолок, будто старалась там что-то прочесть. «Люблю ли я его? — мучительно думала она. — И зачем он так безжалостно обошелся с этим милым, простодушным парнишкой?»
ВИЗИТ
В ясное солнечное утро неожиданно прилетел командующий. Его самолет относился к тем поршневым машинам, на которых он еще летал. Полагалось из штаба авиации заранее давать заявку о посадке на запланированном аэродроме, но генерал Баталов этого не сделал, на земле все были уверены, что он летит на соседний аэродром, и вдруг уже непосредственно с борта легкомоторной машины раздался по рации его густой бас:
— «Скрипку» отменяю. Иду к вам.
Оперативный еле-еле успел предупредить об этом Клепикова. Его разыскали на закладке жилого корпуса, спорящего о чем-то с прорабом. На аэродром он приехал, когда голубая машина уже стояла с выключенным мотором, а командующий, плотный, кряжистый, в припорошенных пылью сапогах, стоял у самолетного крыла и смотрел на него усмехающимися серыми глазами.
— Бывает ли, чтобы ты не опаздывал, Михалыч? Ты так и на ядерный взрыв опоздаешь, если, не дай бог, война когда-нибудь разразится.
— Будем рассчитывать, что его никогда не будет, товарищ командующий, — отпарировал Клепиков и расцвел своей коронной улыбкой номер один, которую он всегда заготовлял для встречи старших начальников. — Я действительно опоздал, но и вы не проинформировали меня о своем прибытии вовремя.
— Что значит не проинформировал? — строго свел густые брови генерал-полковник. — Командир полка всегда должен успевать, если летит командующий. Однако здравствуй. — Он крепко пожал пухлую руку Клепикова. — Шума о моем прибытии не поднимай. Я всего на час. Отвези в свой рабочий кабинет, там поговорим, и баста.
В кабинете Баталов задержал взгляд на репродукции картины современного художника: космический корабль сквозь черные просторы Вселенной мчится к какой-то далекой планете, которой человечество еще и по сей день не достигло. Корабль был изображен аляповато, только пульсирующий фонтанчик пламени, остающийся позади двигателя, оживлял репродукцию.
— Новая, что ли? Раньше как будто бы не видел.
— Новая, — подтвердил Клепиков.
— И то хорошо, — одобрил Антон Федосеевич. — Когда я принял авиацию, почти у каждого командира полка в кабинете либо «Мишки в лесу» красовались, либо «Три богатыря». Если бы Шишкин и Васнецов из гроба встали, они бы всю авиацию заклеймили за подобное опошление. А это ничего. В ногу с веком идешь, Михалыч. Похвально. Только вот кресло кайзеровское выкинь, — кивнул он на яркое, помпезное старомодное немецкое кресло с резными золочеными подлокотниками и высокой спинкой.
Клепиков, не соглашаясь, покачал головой.
— Пусть остается, товарищ командующий, — просительно сказал он. — На нем все-таки Мельдерс сидел, лучший ас фашистской Германии.
— Ну как знаешь.
Баталов минут десять расспрашивал Клепикова о делах в полку, о том, были ли какие мелкие происшествия, по каким разделам учебной программы летный состав ушел вперед, а по каким отстал, посоветовал нажимать на перехват воздушных целей в сложных метеорологических условиях. То затухая, то разгораясь, протекал этот чисто профессиональный разговор, но Клепиков, пытливыми голубыми глазами всматриваясь в лицо командующего, опутанное склеротическими прожилками, ждал, что тот вот-вот задаст больше всего его волнующий вопрос. И не ошибся. Побарабанив крупными пальцами по широченному столу, генерал-полковник авиации спросил:
— Как там мой у тебя идет?
За широким окном кабинета виднелась значительная часть бетонной взлетной полосы и смыкающиеся с ней рулежные дорожки. Где-то в самом дальнем, невидимом отсюда конце аэродрома, где вырулившие на полосу самолеты останавливались, прежде чем начинать разбег, послышался нарастающий гул реактивного двигателя. Клепиков, широко улыбаясь, отвернул рукав летной куртки, бегло взглянул на часы, потом включил динамик и коротко спросил:
— Второй? Ты даешь разрешение на взлет двести двадцать первому?
— Так точно, командир, — ответил чуть хрипловатый голос руководителя полетов. — Строго по плановой таблице.
— Давай, давай, — мягко одобрил Клепиков, — плановую таблицу никогда не надо нарушать. На то мы и отличный полк. — Выключив динамик, он снова улыбнулся: — Это называется: хорошо яичко к Христову дню.
— Не понимаю, — пожал плечами Баталов.
— Это вашему Аркадию дают разрешение на взлет, — улыбнулся командир полка. — Хотите посмотреть?
Повесть «Послесловие к подвигу», рассказывает о судьбе советского летчика истребителя.Тяжело раненный, он попадает в фашистский плен, совершает героический подвиг.
Роман известного русского писателя Геннадия Семенихина "Расплата" включает в себя третью книгу знаменитой трилогии "Новочеркасск", посвященной основанию города Новочеркасска - столицы Войска Донского. В основу романа положена история одного из старейших казачьих родов на протяжении XIX-XX веков.На страницах этого увлекательного произведения читатель встретится и со знаменитым атаманом Матвеем Платовым, и с его прямыми потомками - братьями Якушевыми, не по призыву, а по зову сердца ушедшими защищать Отечество в пылающем горниле Второй мировой войны.
Автор этой книги писатель Геннадий Александрович Семенихин, перу которого принадлежат известные широкому кругу читателей романы «Летчики», «Над Москвою небо чистое» и повесть «Пани Ирена», длительное время изучал жизнь коллектива людей, готовивших первые космические старты, присутствовал в районе приземления кораблей «Восток-3» и «Восток-4», сопровождал космонавтов в ряде их поездок по стране и за рубежи нашей Родины.Роман «Космонавты живут на земле» – первое художественное произведение о людях молодой героической профессии.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Я, капитан запаса Николай Демин, бывший командир авиационного звена, совершивший на штурмовике ИЛ-2 в годы Великой Отечественной войны семьдесят три самолето-вылета на уничтожение живой силы и боевой техники противника, дравшийся с «мессершмиттами» и дважды горевший, торжественно заявляю, что этот выстрел единственно правильное наказание за совершенный мною проступок. Я покидаю светлый мир людей, с которыми бок о бок дрался за родную землю, делил радости и трудности послевоенных лет, потому что недостоин в нем находиться.
Ни в качестве дублера, ни в качестве командира корабля старший лейтенант Алексей Горелов не был включен на очередной космический полет. Он шел по дорожкам погруженного в сон городка и думал о том, что путь к звездам начинается с этих дорожек. Он знал, что его час придет…Так заканчивается роман Геннадия Семенихина «Космонавты живут на земле». В романе «Лунный вариант» читатель снова встретится с главным героем произведения офицером Алексеем Гореловым, его товарищами Владимиром Костровым, Андреем Субботиным, Женей Светловой, узнает, как коллектив космонавтов, возглавляемый генералом Мочаловым, готовился к сложному старту — первому облету Луны, как выполнил, задание Алексей Горелов.Много места в романе уделено личной жизни героев.
Прозу Любови Заворотчевой отличает лиризм в изображении характеров сибиряков и особенно сибирячек, людей удивительной душевной красоты, нравственно цельных, щедрых на добро, и публицистическая острота постановки наболевших проблем Тюменщины, где сегодня патриархальный уклад жизни многонационального коренного населения переворочен бурным и порой беспощадным — к природе и вековечным традициям — вторжением нефтедобытчиков. Главная удача писательницы — выхваченные из глубинки женские образы и судьбы.
На примере работы одного промышленного предприятия автор исследует такие негативные явления, как рвачество, приписки, стяжательство. В романе выставляются напоказ, высмеиваются и развенчиваются жизненные принципы и циничная философия разного рода деляг, должностных лиц, которые возвели злоупотребления в отлаженную систему личного обогащения за счет государства. В подходе к некоторым из вопросов, затронутых в романе, позиция автора представляется редакции спорной.
Сюжет книги составляет история любви двух молодых людей, но при этом ставятся серьезные нравственные проблемы. В частности, автор показывает, как в нашей жизни духовное начало в человеке главенствует над его эгоистическими, узко материальными интересами.
Его арестовали, судили и за участие в военной организации большевиков приговорили к восьми годам каторжных работ в Сибири. На юге России у него осталась любимая и любящая жена. В Нерчинске другая женщина заняла ее место… Рассказ впервые был опубликован в № 3 журнала «Сибирские огни» за 1922 г.
Маленький человечек Абрам Дроль продает мышеловки, яды для крыс и насекомых. И в жару и в холод он стоит возле перил каменной лестницы, по которой люди спешат по своим делам, и выкрикивает скрипучим, простуженным голосом одну и ту же фразу… Один из ранних рассказов Владимира Владко. Напечатан в газете "Харьковский пролетарий" в 1926 году.
Прозаика Вадима Чернова хорошо знают на Ставрополье, где вышло уже несколько его книг. В новый его сборник включены две повести, в которых автор правдиво рассказал о моряках-краболовах.