Взлет и падение фашистских преступников. Сборник материалов круглого стола, посвященного 75-летию Нюрнбергского международного военного трибунала - [25]

Вывод: вся суета вокруг Сандармоха, затеянная господами из «Мемориала» – сплошная фальшь. Этому есть неопровержимые вещественные доказательства, как и в Катыни.

Но, кроме вещественных доказательств, аналогия с Катынью имеет ещё и политическое выражение.

Как только начались раскопки Военно-исторического общества, «мемориальцы» и иже с ними дико завопили: «Прочь руки от Сандармоха! Не допустим надругательств над прахом невинно убиенных!». И это при всём том, что экспедиции Дмитриева и его присных обходились с найденными костями предельно по-хамски, сваливая их без разбора в одну яму. Следовательно, оные «блюстители памяти погибших» больше всего опасались, что раскопки откроют истину, а до почтения к погибшим им не было никакого дела.

Среди многих установленных памятных знаков несколько позднее других появился памятник с надписью «Невинно убиенным русским людям». Это повергло «мемориальцев» в форменный шок. Поднялся визг о «пропаганде великорусского шовинизма», якобы недопустимой в свете уважения к памяти погибших. Но, глядя на эту надпись, может возникнуть (и безусловно возник у «мемориальцев» и их жуликоватых приятелей) вопрос: «Если убиты русские, то, значит, убивали их нерусские? А кто же? Как это увязать с ужасами НКВД? Ай-яй-яй, не вяжется!». То есть даже здесь – сплошные провокационные истерики, которыми всегда прикрывается враньё. Такое же провокационное враньё, как и по Катыни.

Несмотря на то, что с Сандармохом вроде как притихло, тема советско-финского противостояния в 1941–1944 гг. вновь стала популярной по причине международного скандала, вызванного тем, что СК РФ возбудил уголовное дело по статье «Геноцид», расследуя преступления финских оккупантов в Карелии.

19 марта 2019 г. был запущен всероссийский проект «Без срока давности». Это проект, связанный с изучением и меморизацией темы преступлений оккупантов против конкретно мирного населения в годы Великой Отечественной войны. В рамках проекта планируется выход документального фильма, поисковые работы на местах массовых захоронений замученных граждан, а также выход 23-х томов сборников архивных документов на данную тематику. В их число входит и том по оккупации Карело-Финской ССР. Сбор документов и в целом работу над томом курирует доктор исторических наук, профессор, директор Института истории, политических и социальных наук Петрозаводского Государственного Университета Сергей Геннадьевич Веригин. Человек, который является признанным авторитетом в своей теме: Сергей Геннадьевич занимался историей партизанского движения в Карелии, коллаборационизма в КФССР и противостоянием финской и советской разведок, а также именно он занялся вопросом Сандармоха и уже почти пять лет отстаивает свою позицию, несмотря на огромное количество озлобленных представителей либерального сообщества, просто не способных к нормальной научной дискуссии.

Именно в рамках этого проекта архив Управления ФСБ по Республике Карелия рассекретил массив документов, касающихся оккупационного режима в Карелии, передав их в Национальный архив Республики Карелия.

Однако рассекречивание и публикация этих документов получила необычный оборот даже для многих историков – 20 апреля 2019 г. Следственный Комитет РФ возбудил уголовное дело по статье 357 УК РФ «Геноцид». Следователи считают, что «после вторжения в Карело-Финскую ССР командованием оккупационных войск и оккупационной администрацией было создано не менее 14 концентрационных лагерей, предназначенных для содержания этнического русского населения, условия проживания, нормы питания и трудовой повинности в которых носили несовместимый с жизнью характер».

Давайте прочитаем, какое определение «геноциду» дает УК РФ: «Действия, направленные на полное или частичное уничтожение национальной, этнической, расовой или религиозной группы как таковой путем убийства членов этой группы, причинения тяжкого вреда их здоровью, насильственного воспрепятствования деторождению, принудительной передачи детей, насильственного переселения либо иного создания жизненных условий, рассчитанных на физическое уничтожение членов этой группы».

Что ж, под действия финских оккупантов этот текст подходит – не финно-угорское население четко выделялось и умерщвлялось путем «создания жизненных условий, рассчитанных на физическое уничтожение членов этой группы».

Многие граждане вознегодовали по поводу возбуждения дела – мол, зачем этим заниматься спустя 70 с лишним лет, и т. д. и т. п.

Однако в возбуждении этого дела – довольно большой смысл. Во-первых, следователи смогут дать юридическую оценку действиям финнов в тот период. Исторический и политический анализ документов той ситуации – это хорошо, но нужен и юридический. Во-вторых, в ходе расследования дела могут выясниться имена тех преступников, про которых мы вообще ничего не знаем. В-третьих, существует немалая вероятность того, что некоторые из военных преступников, которые не понесли после войны никакого наказания, сейчас живы и, следовательно, они тоже должны быть наказаны.

Финны вроде всё это признали, но после заявления СК начался скандал. Финны вцепились в заявление о «газовых камерах и захоронениях живьём» – да, газовых камер у финнов не было, живьём они тоже вряд ли кого-то хоронили, хотя в упомянутой выше книге «Чудовищные злодеяния финско-фашистских захватчиков на территории карело-финской ССР» описаны кошмары почище захоронений заживо. Однако это частности, важна суть – само обвинение по статье «Геноцид» уместно, и состав преступления в действиях финских оккупантов в 1941–1944 гг. есть.