Взлет и падение фашистских преступников. Сборник материалов круглого стола, посвященного 75-летию Нюрнбергского международного военного трибунала - [13]

В отсутствие жены Маннергейм продолжает свою карьеру как элитный кавалерист: его избирают действительным членом общества Императорских рысистых бегов и членом судейской комиссии. А через год возвращается его супруга с глубокими впечатлениями о пережитом на Дальнем Востоке (она была награждена медалью «За поход в Китай 1900–1901 гг.»). Это производит на Карла Густава сильнейшее воздействие, и на какой-то срок (впрочем, небольшой) он становится «идеальным мужем». Тогда же он договаривается с Брусиловым о переходе в офицерскую кавалерийскую школу (несмотря на все привилегии в Конюшенной части, его неудержимо тянуло в седло), и это снова подрывает его семейные отношения. В мае 1902 года его блестящая кавалерийская выправка производит впечатление на восходящую звезду балета Тамару Карсавину, и в отпуск в Финляндию он отправляется отдельно от семьи. Супруги вообще перестали разговаривать друг с другом, баронесса распродала имения и отправилась в Париж на постоянное место жительства. Барон остается один на один с офицерским жалованьем и многочисленными долгами. Один свет в окошке: кавалерийская школа Брусилова.

Для «воспитания настоящих кавалеристов» Брусилов вместе с Маннергеймом внедряют «парфорсную охоту», в ходе которой полагалось преследовать лисиц и волков в исключительно природных условиях, не сходя с седла в дремучих лесах. Многих офицеров это сделало калеками и даже стоило им жизни. Но справедливости ради можно заключить, что кавалерийская подготовка русских офицеров стала лучшей в мире. Брусилов назначил Маннергейма командиром учебного эскадрона и членом учебного комитета школы, т. е. фактически своей «правой рукой». Этот эскадрон стал эталоном всего нового и лучшего в кавалерийской науке.

Но личные проблемы держали за горло: долги всё росли, обострялись проблемы с женой, с которой всё ещё не было официального развода, нависла угроза «бойкота» в высшем свете ввиду возможного заключения «гражданского брака» с графиней Шуваловой, которая после смерти мужа категорически требовала от Маннергейма узаконить отношения. Аристократические замашки Карла Густава никак не могли допустить такого позора. Он решает отправиться на войну с Японией. Особых заслуг он там не заработал, но всё же реальный опыт боевых действий сильно изменил его мировоззрение. Пройдя фронт, он по возвращении в Петербург увидел «высшее общество столицы» совсем в другом свете. Можно сказать, что придворный кавалергард превратился в жёсткого строевого офицера. Столичные церемонии стали для него противны, и он вплоть до Первой мировой занимался исследованиями малоизученных районов Средней Азии, служил в Польше, а во время Первой мировой исправно сражался в рядах царской армии. Этот опыт выработал в нем искреннюю любовь к царской России.

Февральская революция 1917 года произвела на него буквально шокирующее воздействие. Поскольку Финляндия стала первой провинцией Российской империи, взявшей курс на самостоятельность после Февраля, Маннергейм принимает решение о возвращении на историческую родину. Уже тогда он возглавил новоиспеченный националистический «Союз силы», взявший курс на сближение с Германией.

Карлу Густаву вполне можно было предъявить претензии касательно «чести аристократа»: ещё продолжалась война, ещё не было прихода к власти большевиков, Брестским миром ещё не пахло, а он уже проникся ненавистью ко всему революционному и был готов дружить со вчерашними непримиримыми врагами, императора которых он в молодости презрительно именовал не иначе как «фельдфебелем».

Боевики из «Союза силы» принялись нападать на русские гарнизоны и на экипажи военных кораблей в гавани Гельсингфорса, стараясь прежде всего уничтожить офицеров. Но не всё было так уж просто. В Финляндии было достаточно и революционно настроенных боевиков, составлявших отряды Красной гвардии. Поэтому после Октября 1917-го в Финляндии разразился политический кризис, переросший в гражданскую войну. Методы ведения войны отличались ужасающими зверствами, прежде всего со стороны националистов, которых стали называть «белофиннами», хотя поначалу было крайне трудно понять, где белые, где красные. Даже офицеры армии Юденича, расположенной в то время в Эстонии, не знали, кого в этой войне следует поддерживать. Запись в дневнике одного из них касательно националистов: «При известной их ненависти к русским, их характере мясников… они уничтожат, расстреляют и перережут всё наше офицерство, правых и виноватых, интеллигенцию, молодежь, гимназистов, кадетов – всех, кого могут, как они это сделали, когда взяли у красных Выборг».

Поведение белофиннов стало зачатком массового белого террора, отличавшего контрреволюционную политику в продолжение всей Гражданской войны на всем протяжении России. Победа националистов в Финляндии обернулась невиданными репрессиями как против политических противников, так и против этнических русских, оказавшихся на финской территории. Страна покрылась сетью концлагерей. В них оказались многие тысячи русских всех возрастов, вплоть до маленьких детей.

В одной только Финляндии к июню 1918 г (победа контрреволюции) уже после прекращения военных действий было казнено (по данным финских историков) 8400 красных пленных, в том числе 364 малолетние девочки. От голода и его последствий в финских концлагерях умерли 12500 человек. До 90 тысяч сторонников Советской власти оказались в тюрьмах и концлагерях. И это в масштабах только крошечной Финляндии!