Володька с размаху хлопнул Таира по спине.
— Ну, Таир, — сказал он восхищенно, — ты голова!
Сказано — сделано. Натолкали Таир и Володька в чемодан старых газет, сунули гирю и, перегибаясь от тяжести, потащили его на главную улицу, туда, где кофейня и парикмахерская дяди Арчила.
Опыт начался. Они аккуратно установили новенький, сияющий никелированными пряжками чемодан на перекрестке и отошли в сторонку. Но в это время хлынул дождь. В субтропиках часто так бывает: ни с того ни с сего — ливень. Друзья заметались, отыскивая, куда бы спрятаться. Только они забрались под густой каштан, как дождь кончился. Можно было продолжать опыт. Таир и Володька выскочили на перекресток… и остолбенели — чемодан исчез!
Это было настолько неожиданно, что в первый миг Таир и Володька засмеялись. Впрочем, смехом этот звук и не назовешь — это был первый, короткий, какой-то кудахтающий смешок. Но уже через несколько секунд они притихли и мрачно уставились друг на друга.
— Это что же такое, Таир? — прошептал Володька. — Чемоданчик-то — тю-тю.
— Тю-тю!
— Что же такое получается?! — горько продолжал Володька. — Выходит, никакая не кристальная честность у населения! Выходит, у нас жулики живут!!!
— Ну, это ты брось, — вскинулся Таир.
— Как же это брось, если чемодана-то нету!
Таир только руками развел — что тут скажешь: чемодан будто в воздухе растворился.
Мальчишки вновь внимательно оглядели улицу и тут заметили в дверях парикмахерской дядю Арчила. Парикмахер дядя Арчил был знаменитый человек, достопримечательность города. Ни у кого не было таких усов; он мог закладывать их за уши, но не делал этого — предпочитал, чтобы они свободно развевались на ветру. И под стать усам был огромный, круто выгнутый нос.
Представляете, сам маленький, усы — во! нос — во! в руке бритва, как шашка, сверкает, и глаза горят, горят фиолетовым огнем. Вид устрашающий. Приезжие боялись у него бриться, слабонервным людям казалось, что дядя Арчил вместе со щетиной вот-вот смахнет им голову.
Но, пожалуй, во всем городе не было человека более добродушного. Дядя Арчил знал о своей воинственной внешности и любил напускать на себя вид свирепый и опасный.
Володька и Таир пристально разглядывали парикмахера. Тот стоял, распушив знаменитые усы, курил, задумчиво пуская неправдоподобно правильные кольца дыма.
— Как же я теперь домой покажусь? Чемодан-то новенький, почти что крокодиловый…
Таир закусил губу, глаза у него подозрительно заблестели.
— Брось, — пробормотал Володька, — ну брось ты…
Он не мог глядеть, как у Таира, человека мужественного и бесстрашного, набухают глаза слезами.
— Эй! — заорал вдруг Володька. — Таир, а может, чемодан просто убрал кто-нибудь? Чтоб он не мок под дождем? Вон дядя Арчил стоит, он ведь давно уже стоит, может, он видел?
Таир сразу ожил, глаза его высохли. Володька схватил его за руку и потащил к парикмахерской.
Таир и Володька почтительно поздоровались.
— Здравствуйте, дети, — величественно ответил дядя Арчил, глядя в голубую даль Кавказских гор.
И тут Володька заглянул в глубь парикмахерской, увидел знакомый чемодан.
— Гляди, Таир, — радостно закричал он, — чемоданчик-то — вон он! Ну, спасибо, дядя Арчил! Вот спасибо. Мы его забираем.
Дядя Арчил сделал резкий выпад в сторону, загораживая Володьке вход в парикмахерскую.
— Не трогай чужой чемодан, Володька, не позорь себя, — холодно сказал он.
— Это мой чемодан, — с достоинством сказал Таир и шагнул вперед.
— Наш чемодан! — поддержал Володька.
Дядя Арчил схватился за голову и отступил за порог.
— Вай! Вай! Люди! — закричал он, и праведное возмущение исказило воинственное его лицо. — Кто видел, чтоб у таких сопливых мальчишек был такой роскошный чемодан! Таирка, лучше не трогай чужую вещь!
— Моя вещь! — закричал Таир.
— Наша! — закричал Володька.
Дядя Арчил изумленно раскрыл яростные свои глаза, схватился театральным жестом за сердце.
— Люди! — закричал он и выбежал на тротуар. — Люди! Какой позор! Дети таких приличных родителей хотят унести чужой чемодан! И это в нашем городе с такой кристальной честностью населения! И это наша смена! Люди, позор, говорю я!
На эти возмущенные крики неторопливо прибрели старики — завсегдатаи из кофейни напротив. Те самые, что приходят к ее крыльцу с восходом солнца — сухие, желтые, важные — и терпеливо ждут своей первой чашечки кофе по-турецки, успевая при этом обсудить все новости улицы, города, страны и международной политики.
Размеренной походкой подошел постовой милиционер, стал у крыльца, заложил руки за спину и стал покачиваться с пятки на носок, многозначительно глядя на Таира и Володьку. Старики печально качали головами.
Таир и Володька настолько ошалели — просто слова не вымолвить! Они переводили взгляд с торжествующего лица дяди Арчила на печально-укоризненные лица стариков, потом на бесстрастную фигуру милиционера… Просто реветь хотелось от возмущения и злости! Первым опомнился Таир.
— Наш чемодан! — закричал он. — Не имеете права!
Дядя Арчил дернул себя за ус и зловеще спросил:
— Все слышали?!
— Слышали! — прошелестели старики. — Позор! Горе их родителям. О-о! Позор.
Дядя Арчил мягко, по-кошачьи повернулся к милиционеру:
