Взгляни на меня - [21]

— Я просил ребят управиться побыстрее, но они так долго возились, что мне самому пришлось, в конце концов, засучить рукава.

Сильвия покосилась на руки мистера Тьере: они и в самом деле были чем-то измазаны, наверное, маслом. Может, простить его на первый раз? Все мужчины вруны, подумала Сильвия и опять повернулась к окну.

Они выехали из города и понеслись по ровной сельской дороге, минуя небольшие деревушки.

— Как прошел вечер? — спросил Кларк.

— Замечательно, — прохладно ответила Сильвия.

— Вам правда нравится классическая музыка или вы отправились на концерт только по моему совету?

— Разумеется, потому что вы посоветовали. — Сильвия посмотрела на спутника и улыбнулась. — К тому же мне в самом деле, нравится классическая музыка.

— А кого из композиторов вы больше всех любите?

— Моцарта.

— Вы говорите так под впечатлением от концерта?

— Ну, вот еще. Он мне давно нравился. Хотя я не такая ярая поклонница его таланта, как другие.

— Серьезно? — Кларк улыбнулся.

— Да. Он, конечно, великий композитор, никто с этим не спорит, но далеко не единственный на Олимпе.

— Кто же еще вас привлекает?

— Бетховен. Шуберт. По-моему, они тоже заслуживают самого пристального внимания истинных ценителей симфонической музыки.

Кларк молчал, как бы обдумывая ее слова. Сильвия надеялась, что мистер Тьере больше не станет ни о чем спрашивать, а будет повнимательней следить за дорогой.

— Эта Дороти… — снова начал Кларк.

— Что?

— Вы говорите: она ваша племянница?

— Да.

— Как долго она уже находится в реабилитационном центре?

— С того самого дня, когда мы с вами повстречались на горной тропинке.

— Значит, вы тут из-за Дороти?

— Да, и из-за нее мне нужна работа в ресторане.

— Антуанетта знает об этом?

— Да.

— У девочки есть родители?

— Мать и отчим.

— Почему Дороти привезли сюда вы, а не они?

— Боюсь, им это не нужно. Знаете, она дочь моего старшего брата Питера. Он погиб в автокатастрофе, и его жена снова вышла замуж. Она никогда не хотела ребенка, она вообще терпеть не может детей. Поэтому отправила Дороти в пансион, где девочка неминуемо зачахла бы. Слава Богу, я вовремя забрала ее оттуда. А Хильда даже ни разу не удосужилась навестить свою дочь.

— А вы, значит, навещали?

— Да, навещала. Редко, но навещала. В последний раз приезжала к ней в прошлом году, когда Дороти исполнилось девять лет. Уже тогда мне показалось, что с девочкой творится что-то неладное, но я махнула рукой. Думала, у нее обыкновенная простуда. Но условия в пансионе произвели на меня жуткое впечатление. Я послала невестке письмо, где рассказала обо всем, что увидела в этом зверинце для детей. Но Хильда даже не потрудилась ответить. Когда я увидела Дороти в этом году, то не выдержала и забрала ее оттуда, но прежде показала своему лечащему врачу. Это он настоятельно посоветовал отвезти девочку в горы, где такой целебный воздух.

— Так ли вам необходимо здесь оставаться?

— Думаю да, необходимо.

— Почему? Ведь в санатории есть высококвалифицированные врачи. Они присмотрят за вашей племянницей, на них можно положиться. Там индивидуально подходят к каждому пациенту.

— Да, конечно. Но она так часто оставалась одна. Ей только десять лет, и четыре из них она провела в интернате. Ей нужна…

Сильвия запнулась, не решаясь закончить свою мысль.

— Продолжайте, — сказал Кларк.

— Нет. Я слишком много говорю о себе.

— В данном случае вы не о себе говорите. Пожалуйста, продолжайте.

— Ну, хорошо. Ей нужна любовь. Впрочем, как и всем детям в ее возрасте.

— И вы можете дать ее девочке?

— Надеюсь, что да. Я ненавижу себя за то, что не позаботилась о Дороти раньше. Но ведь мне было всего четырнадцать лет, когда она родилась. Я сама тогда была еще ребенком. Потом я окончила курсы секретарей-референтов, надо было подумать о своем будущем, устроиться на хорошую работу. Сомневаюсь, чтобы я в те годы могла чем-то помочь Дороти. Меня волновали совсем другие проблемы, казавшиеся в то время очень серьезными. Господи, какая я была глупая. Я еще так плохо знала жизнь. Я понимаю, все это не оправдание. Но все же… Я могла гораздо раньше заметить, что девочка тяжело больна.

На глазах Сильвии выступили слезы. Она отвернулась к окну.

— Вам не за что упрекать себя. Это ваша невестка во всем виновата.

— Хильда? О, вы не знаете Хильду. Она никогда не чувствует себя виноватой. Ей неизвестно даже такое слово, как «совесть».

— Очень больна Дороти? Что говорит доктор Штерн?

— Практически ничего. Он старается избегать прямого ответа, очень осторожен в суждениях. Объясняет, что должен поближе узнать Дороти, понаблюдать за ее состоянием, а уже потом делать выводы. Но я волнуюсь.

— Почему?

— Медперсонал чересчур бдительно следит за ней. Когда я привезла Дороти сюда, то не знала, что она так плоха. Сама дорога из Лондона в Швейцарию чуть не погубила малышку. Сначала ей прописали постельный режим. Правда, сейчас уже разрешили выходить на улицу, хотя и всего на пару часов… Когда я думаю о том, что ей пришлось пережить в пансионе… Как она там мучилась…

— Но теперь она здесь, и я уверен: доктор Штерн приложит все усилия, чтобы к Дороти вернулось здоровье. — Кларк немного помолчал, а затем продолжил, слегка понизив голос — Штерн — великий человек. Я очень уважаю его. Его все у нас считают гением, настоящим светилом медицины. Поверьте, Дороти попала в хорошие руки.