Взгляд василиска - [17]

Когда великий князь знакомился с кораблем, он, разумеется, не пропустил артиллерийских башен. Но одно дело заглянуть туда из любопытства, а совсем другое – получить под свое командование. Огромные сооружения, закованные в броню, с грозно торчащими стволами исполинских пушек, внушали неподдельное уважение своей мощью. Когда толстая броневая дверь захлопнулась за вошедшим Алешей, по спине его невольно пробежал холодок. На казавшейся особенно щуплой на фоне окружающих механизмов фигуре испытующе скрестились глаза расчета. Общее молчание казалось угрюмым и грозило раздавить неопытного офицера, рискнувшего ступить на чужую территорию.

– Здравствуйте, братцы, – звонко и немного отчаянно выкрикнул великий князь своим новым подчиненным, когда молчание стало уж совсем невыносимым.

– Здравия желаем вашему императорскому высочеству! – проревели в ответ полтора десятка глоток.

Привычное с детства титулование неожиданно вернуло равновесие новоиспеченному командиру башни, и он двинулся вперед. Подчиненные на поверку оказались совсем не такими враждебными и приветливо встретили молодого офицера.

– Пожалуйте сюда, ваше императорское… – начал было кондуктор, но Алеша его перебил:

– Если ты и в бою меня постоянно эдак титуловать будешь, то мы по японцам и пострелять не успеем. Давай уж как-нибудь покороче. Ты ведь Хватов?

– Так точно, артиллерийский кондуктор Хватов, ваше импер… вашбродь!

– Ну и славно. Кто я, вы все знаете, а кто вы, я тоже запомню, разве что не сразу. Сейчас мы идем в бой, а потому церемонии разводить некогда. По местам!

Пока Алеша знакомился с новыми подчиненными и вверенным ему «казенным имуществом»[17], русская эскадра успела вернуться на рейд под защиту береговых батарей. На батарее Золотой Горы поднялся сигнал: «Наместник приглашает адмирала прибыть при первой возможности». И на бросившем якоря «Петропавловске» немедля спустили катер. Пока Старк, уже вполне привыкший по всякой малости спрашивать мнения наместника, отправился получать очередные ценные указания, от эскадры отделился крейсер «Боярин» и пошел в море на разведку. Лишенные командования броненосцы и крейсера спокойно стояли на якорях примерно до одиннадцати часов утра. В это время все увидели несущийся на полном ходу «Боярин» с поднятым сигналом: «Вижу шесть неприятельских судов». Затем сигнал сменился на «Вижу восемь судов», а еще через некоторое время – на «Вижу весь неприятельский флот»! Когда Старк послал на разведку именно «Боярина», многие недоумевали. Этот маленький, но ладный кораблик отнюдь не был лучшим скороходом эскадры. Гораздо способнее было послать в дозор «Новик», чей ход почти не уступал в скорости миноносцам. Во всяком случае, ни один из японских крейсеров не смог бы его догнать, и он вполне успел бы посчитать вражеские корабли, а затем без помех уйти. Однако адмирал несколько недолюбливал азартного и инициативного Эссена, а к капитану второго ранга Сарычеву, напротив, относился с симпатией. И потому для всякого дела из двух этих кораблей неизменно выбирал «Боярина».

Как бы то ни было, но японский флот в полном составе быстро приближался к Порт-Артуру. Несмотря на отсутствие адмирала, медлить было нельзя, и флаг-капитан приказал поднять сигнал: «Флоту сниматься с якоря, “Севастополю” быть головным». Но едва загудели поднимающие якоря лебедки, с Золотой Горы снова просигналили: «Флоту оставаться на месте и ждать адмирала». Делать нечего, и могучие броненосцы остались на месте, ожидая, пока Старк вернется на эскадру. Японцы тем временем приближались, и вскоре можно было различить, что их главные силы состоят из шести броненосцев и пяти броненосных крейсеров, сопровождаемых давешней четверкой бронепалубных. Расстояние было еще никак не менее семидесяти кабельтовых, и казалось, что у адмирала достанет времени вернуться на свой флагман, как вдруг в воздухе раздался незнакомый рев, и между «Петропавловском» и «Полтавой» поднялся столб воды, затем последовал разрыв, и по корпусам русских кораблей зазвенели мелкие осколки.

– Ты посмотри, – воскликнул потрясенно Алеша, – японцы начали бой на такой большой дистанции! Да еще и снаряды у них взрываются от удара о воду! А что же наши?

Увы, артиллерия русских кораблей пока молчала. Довоенные правила требовали, чтобы пристрелку начинали шестидюймовые пушки, и лишь после того как дистанция окончательно нащупана, в дело вступал могущественный главный калибр. Однако для шестидюймовок расстояние было слишком велико, и броненосцы молчали. Первым не выдержал это издевательство великий князь. Пушки его башни были давно заряжены, и, так и не дождавшись приказа, он велел открыть огонь. Первым рявкнуло правое орудие, и огромный трехсоттридцатикилограммовый снаряд полетел к цели. Бой начался. Внимательно следившие за полетом снаряда комендоры доложили:

– Недолет, вашбродь, кабельтовых десять не докинули!

По команде Алеши ствол левого орудия пошел вверх и, приняв необходимую поправку, послал врагу следующий гостинец.

– О, хорошо пошла, – загомонили матросы, но лейтенант уже и сам видел, что всплеск поднялся гораздо ближе к противнику.