Взгляд на жизнь с другой стороны - [30]
– Ага! Вот это кто лампочки всё время бьет!
Я кубарем скатываюсь с лестницы.
– Не убежишь! Я тебя видел, вот я родителям то…
В тот же день (бывают же черные дни!) играем с мальчишками в дворе. Кто-то придумал к тонким палкам прибить наконечники – гвозди, бросать и смотреть, как втыкаются. Втыкаются плохо, но между помойкой и домоуправлением нашлись мешки с цементом. Вот в них втыкаются замечательно. Еще и цемент пшикает, как будто взрывается. Было очень весело, пока не выбежал управдом, с физиономией гораздо более красной, чем обычно.
– Что ж вы делаете, обормоты! Мы на последние деньги цемент… Я вас всех переписал! Родители теперь заплатят… (мать, мать, мать) со штрафом!
Мы, естественно, брызнули в разные стороны, но остаток дня я провел в печали, ожидая появления дома представителя соседнего подъезда и управдома.
Я так и не дождался последствий. На следующий день поезд меня увозил в Евпаторию, в п/л Чайка. Я уже знал, куда еду. Ехал я со своим отрядом. С верхней полки спокойно смотрел в окно. Проехали Тулу, Орел, Курск. Ночью какие-то полустанки, похожие один на другой, а утром – совсем другая природа в дымке после ночного дождя и украинские мазанки под соломой.
В лагере в этот раз было уже гораздо веселее. От утренних линеек я отбодался быстро. Линейка (или утреннее построение для поднятия флага) проходила на центральной площади лагеря. Лагерь был большой, по сравнению с подмосковными лагерями даже огромный. Отряды строились многоконечной звездой. Наш отряд располагался далеко от середины и, что происходило в центре площади, не было видно. Зато я видел, как из строя периодически выпадают некоторые, особенно девочки. Я узнал, в чем дело, оказывается у них солнечный удар. На следующий день я легонько симульнул – присел на травку и получил освобождение на всю смену. Вместо линейки я потом бегал на море.
Это было просто чудесно. По утреннему безлюдному пляжу, никого не боясь, деловито бегали крабы. Крупные крабы были в цене, мы их не ели – готовить было негде, но из клешней получались шикарные застежки для пионерских галстуков. После ночных штормов на берег и кроме крабов выбрасывало много чего интересного, фигурные камешки, раковины, плевки засыхающих на солнце медуз. Однажды я подобрал черноморскую акулу – катрана.
Но самым чарующим было одно утро, когда я, выбравшись из зарослей акации на море, даже присел от неожиданности. Корабль! Хотя, казалось бы, чему удивляться? Корабли на море обычное дело. Но это был не просто корабль, это была мечта о флибустьерском дальнем синем море. Прямо на меня шел большой парусник с огромной шапкой белых парусов, слегка подкрашенных утренним солнцем в розовато-оранжевый цвет. Мне было радостно и страшно. Корабль подходил к берегу всё ближе, а я знал, что здесь очень длинная отмель. Однако, не дойдя до отмели (сколько-то там кабельтовых) красавец корабль вошел в крутой бойденвинд (или еще какой-нибудь винд, а может быть оверштаг), показал мне в полной красе свой левый борт и стал удаляться от берега. Я так и сидел на песке, глядя в море, пропустив вместе с линейкой и завтрак. Когда пришли ребята, корабль уже был белой точкой на горизонте.
В один из дней нас свезли в соседний совхоз собирать черешню. Этот день оставил два незабываемых впечатления: огромная, сочная желтая черешня, которая больше шла в рот, чем в ящик, а потом, ближе к вечеру, нескончаемая очередь в туалет.
Всё шло прекрасно, но мне не давал покоя дамоклов меч с цементом и лампочками. Я ждал гневного письма из дома. И наконец, почта пришла. Внутренне содрогаясь и трепеща, я шел получать корреспонденцию, но счастье и в этот раз улыбнулось мне, я получил ласковое письмо от матери с приложением клюквы в сахаре и чего-то еще. Ни управдом, ни сосед из второго подъезда не выполнили своих угроз.
В Москве я летом не задерживался, сразу отправлялся в Тулу.
В эти годы там началась эпопея с голубями. Юрка вдруг воспылал страстью к голубиной охоте и я вместе с ним. Мы построили во дворе голубятню, купили десяток копеечных чиграшей (это московское название, в Туле они назывались по другому), перевязали им крылья нитками и начали воспитывать. Когда, наконец, мы сочли, что наши пернатые подопечные почувствовали себя единым коллективом, а нашу городушку воспринимают, как дом родной, крылья им освободили и позволили летать, а позже и гонять стали.
Кто никогда не имел дело с голубями, не понимают причин азарта, а, на самом деле, эта забава сродни карточной игре. Юрка забирался на крышу и часами сидел там в дозоре. Иногда он орал оттуда:
– Чужой!!!
По этой команде я подымал нашу копеечную команду в воздух. Дальше было напряженное ожидание, вобьется чужой в стаю или нет, а потом сядет ли? Если не сядет, надо поднимать своих опять. Если сел, нужно, чтоб скинулся и зашел в голубятню. Для совсем упорных была пружинная рамка с сеткой.
Подсчет пульки совершался один-два раза в неделю на птичьем базаре.
Выяснилось, что голуби бывают трех основных видов, не считая диких: 1) черно-белые с длинным клювом и голыми ногами (цена им была от десяти до пятидесяти копеек); 2) цветные или чисто белые с коротким клювом и лохматыми ногами, турмана (их цена – от трех рублей и выше) и 3) прочие (почтовые, декоративные…), которые нас не интересовали.
Герои романа-мистерии Дана Борисова «Троглобионт» (Троглобионт – доисторическое пещерное животное), отправившись в короткую и, казалось бы, легкую экспедицию по карельскому озеру на самой границе России и Финляндии, попадают в странную область совмещения миров и времён. Вернуться оттуда удается не всем.Главные герои романа – молодая американка и русский капитан-пограничник увидели там много необычного, совсем не укладывающегося в привычные представления о мироустройстве и удостоились общения с самим «князем мира сего».
Любая человеческая жизнь построена по законам классической трагедии, в ней всегда можно увидеть некоторую экспозицию – это условия жизни, родители и ближайшее окружение. Имеется много сюжетных линий: карьерная, любовная, духовная, наконец. Причем этих линий много. Однолюбы попадаются редко.А конец всегда трагичен. Конец у всех один, как говорят. А я в этом сомневаюсь. Пойдемте со мной, мой читатель, и я вам покажу, что степень трагичности конца зависит от развязки, которую мы сами себе устраиваем…
Случалось ли вам смотреть в глаза человеку и чувствовать, что проваливаетесь в прошлое? Испытывали необъяснимое ощущение, что места, которые вы впервые посетили, кажутся родными? Или, возможно, вещь или минерал так завораживали своей красотой, что словно переносили в другие эпохи? Пришло время разобраться в природе подобных явлений. Все, что вы видели, чувствовали или совершали, хранится в глубинах личности. Шелли А. Каер полагает, что накопленный эмоциональный опыт может сильно повлиять на качество жизни.
«Тайны „Утраченного символа"» — настоящий путеводитель в мир мистического и оккультного. Он представляет собой энциклопедический словарь, дающий определение эзотерическим терминам. Кроме того, есть еще одна важная особенность: это книга-отсылка к роману Дэна Брауна «Утраченный символ». Джон Майкл Грир наряду со всеми прочими явлениями мистики трактует малопонятные оккультные названия и явления, которые встречаются на страницах всемирно известного бестселлера, давая читателю возможность изучить роман на более глубоком уровне понимания. Прочитав книгу, вы: •узнаете много нового об оккультном и мистическом; •приобщитесь к тайному знанию; •сможете по-новому прочитать роман «Утраченный символ»; •разберетесь, где правда, а где вымысел в художественной вселенной Дэна Брауна. Книга предназначена для широкого круга читателей и будет полезна как тем, кто давно увлекается эзотерикой и хочет углубить свои знания, так и тем, кто только начал разбираться в вопросе.
День смерти российской императрицы Екатерины II был назван с удивительной точностью за год до ее кончины. Дата гибели Павла I точно была указана еще за четыре года до цареубийства. Сожжение Москвы во время наполеоновского нашествия было напророчено с точным указанием времени еще за десять лет до этого события. Заговор декабристов предречен был за восемь лет до их восстания на Сенатской площади. Имена всех русских царей в их очередности правления вслед за Павлом I; трагическая кончина последнего царя, а вместе с ней конец царствования дома Романовых и вообще российского самодержавия; и даже Первая мировая война с участием в военных действиях танков и самолетов были предсказаны уже в самые первые годы XIX века. У всех этих предсказаний – один и тот же автор, монах Авель, в миру крестьянин Василий Васильев. Кто он? Русский Нострадамус? Новый пророк? Юродивый? Трудно ответить.
Существуют разные способы выхода из состояния горя, безысходности, депрессии. Одни покорно склоняют головы и влачат свое существование, смирившись с тем, что ничего не поделаешь, другие постепенно спиваются, третьи надевают черные платки и идут в монастырь, четвертые, зажав сердце в кулак, продолжают жить и бороться, не отдавая себе отчета в том, что сердце может разорваться от невыплеснутой боли.Автор этой книги – Ольга Тихоплав-Волкова – пошла другим путем. Смерть любимого мужа побудила ее к совершению духовного подвига, к внутреннему перерождению.
Большинство исследователей в сфере мистики и духовно-энергетических процессов заняты именно изучением и классификацией чужих феноменов, вместо того, чтобы раз убедившись, что феномены реальны и ими, в той или иной мере, наделены все, всерьёз начать развивать в себе самом то, что отпущено тебе Богом. Время, - текучее и неумолимое, хорошо знакомое по календарям, расписаниям и циферблатам, но совершенно непонятное по своей глубинно смысловой природной сути. Повседневная жизнь показывает, что одни люди стареют явно быстрее, чем большинство их современников, другие - медленнее.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.