Взгляд на убийство - [11]

— Я хочу, чтобы вы вспомнили точно одну вещь, — сказал Далглиш. — Когда вы шли вниз по лестнице помогать мистеру Наглю кормить кота, была ли дверь в регистратуру приоткрыта и горел ли там свет?

Девушка откинула назад влажные светлые волосы и ответила с внезапной усталостью:

— Я… я не могу вспомнить. Я не обратила на дверь внимания. Я зашла в комнату портье у лестницы, Питер убирал миску Тигра. Кот не съел всю пищу, и Питер выскреб из миски остатки и вымыл ее над раковиной. Мы не проходили мимо регистратуры.

— Но вы могли видеть дверь, когда спускались по лестнице. Вы могли заметить, если бы дверь была приоткрыта? Комната нечасто оставалась незапертой, не так ли?

— Да. Но любой мог пройти туда, если требовались какие-то документы. Да если бы дверь и была открыта, я бы не пошла смотреть, кто находится там. Думаю, я бы заметила, если бы дверь была широко открыта. Но точно я не могу вспомнить, честно, не могу.

Далглиш закончил вопросом о мисс Болам. Оказалось, что мисс Придди знала ее вне клиники, что они посещали одну и ту же церковь и что это мисс Болам предложила устроить ее сюда на работу.

— Я не попала бы сюда, если бы не Энид. Но я никогда не говорила об этом в клинике. Ей это не нравилось.

И все же создавалось впечатление, что мисс Придди не поддерживала достаточно близких отношений с администратором вне клиники.

— Я не думаю, что именно она устроила меня, — продолжала девушка. — Я сама разговаривала с мистером Лоде и с доктором Этериджем, но знаю, что и она замолвила за меня словечко. Мое знание стенографии и умение печатать в то время оставляли желать лучшего — это было около двух лет назад, когда я сюда пришла, — и я пела от счастья, что меня взяли. Мы редко виделись с Энид в клинике, но она всегда желала мне добра и радовалась моим успехам. Она хотела, чтобы я получила диплом Института больничных администраторов, а не работала всю жизнь стенографисткой и машинисткой.

Относительно будущей карьеры мисс Придди Далглиш не сомневался — этот ребенок не создавал впечатления честолюбивого, со временем она непременно выйдет замуж, а для этого вряд ли нужен институтский диплом, и, вполне возможно, брак спасет ее от необходимости зарабатывать на жизнь стенографией и перепечаткой на машинке. Далглишу стало немного жаль мисс Болам, которая не смогла подобрать более многообещающего протеже. Мисс Придди — хорошенькая, честная и наивная, но, подумал он, не особенно умная. Выглядит на все двадцать два, а не на семнадцать. У нее хорошая фигура и вполне созревшее тело, но лицо, обрамленное длинными гладкими волосами, кажется лицом ребенка.

Да, мисс Придди мало смогла рассказать об администраторе. В последнее время она не заметила у мисс Болам никаких изменений. Не знала также, зачем администратору потребовался мистер Лоде и что могло растревожить ее в клинике. Все шло как обычно. Насколько ей известно, врагов у мисс Болам не было, по крайней мере никого, кто мог убить се.

— Она была довольна работой, как вы считаете? Я хотел бы знать, не говорила ли она чего-нибудь о переходе на другое место. В психиатрической клинике администратору работать нелегко.

— О, вы правы! Даже не представляю, как Энид порой все переносила. Но я уверена, ей здесь нравилось, она никогда не говорила о переходе. Кто-то сказал вам неправду. Она никогда не собиралась оставить работу здесь. Даже если бы кто-то хотел ее ухода, она бы приняла меры. В клинике хорошо относились к ней.

Пока это самое существенное из того, что девушка сказала о мисс Болам. Поблагодарив ее и попросив подождать с остальными сотрудниками, пока он не закончит предварительные допросы, Далглиш подумал о значении возможной неприязни к администратору, которая требовательно относится к работе и добровольно никогда не покидает поля боя. Следующим он пригласил Питера Нагля.

Если младший портье и был обеспокоен тем, что убийца выбрал орудием преступления его стамеску, то он ничем не обнаружил этого. Отвечал на вопросы Далглиша спокойно и вежливо, но так бесстрастно, что при обсуждении даже незначительных подробностей жизни клиники возникали большие сомнения в его заинтересованности. Он сообщил свой возраст — двадцать семь лет — и адрес в Пимлико, подтвердил, что работает в клинике чуть больше двух лет, а до этого окончил провинциальное художественное училище. Говорил Нагль хорошо поставленным ровным голосом, но его большие карие глаза почти ничего не выражали. Далглиш заметил, что со своими необычно длинными руками, которые свободно свисали с короткого и мощного туловища, он создавал впечатление по-обезьяньи сильного человека. Черные волосы плотно облегали голову.

Интересное лицо, но лишенное смышлености. Едва ли Нагль являл собой большой контраст с бедным старым Калли, давно ушедшим домой лечить желудок и жаловаться на судьбу.

Нагль подтвердил рассказ мисс Придди. Он снова опознал свою стамеску, не проявив при этом никаких чувств, кроме короткого отвращения, и сказал, что видел ее последний раз в восемь часов утра, когда пришел на работу и заглянул в ящик с инструментами, Все было в порядке. Далглиш спросил, знают ли в клинике вообще, где стоит ящик.