Взгляд Медузы - [72]

— Клевое название, — кивнул Том.

Викен спросил как бы между прочим:

— А почему твоего отца нет дома?

Том пожал плечами:

— Он матери вчера звонил. Это из-за его брата.

— Брата твоего отца?

— Йес, брата-близнеца.

Инспектор постарался скрыть свою заинтересованность за равнодушным тоном:

— Значит, у твоего отца есть брат-близнец. И как его зовут?

— Бреде.

— И они похожи друг на друга?

— Не знаю, никогда его не видел.

В дверь заглянула Вибека Гленне:

— Ах вот где вы!

Викен подмигнул Тому:

— Я не смог удержаться и не попробовать сыграть на этой гитаре. Никогда не держал в руках такого инструмента. Раздобудь себе альбом Питера Грина, услышишь, что он вытворяет на Гибсоне.

— Альбом? — опешил Том.

— Э-э-э… ну ты, конечно, можешь просто скачать песни в Сети, — поправился инспектор.

— Ваш сын рассказал, что у Акселя Гленне есть брат-близнец.

Хозяйка подлила всем кофе.

— Они не поддерживали отношений уже много лет. Бреде то ли алкоголик, то ли наркоман, не знаю точно. Он постоянно кочует из одного медицинского заведения в другое.

— Мальчик говорит, что никогда с ним не встречался.

— Вообще-то, и я тоже.

Брови Викена непроизвольно полезли вверх.

— Больше чем за двадцать-то лет?

— Связь между ними прервалась, когда они были еще подростками. Бреде больше не захотел видеть Акселя. Ревность и все такое прочее. Аксель добился успеха в жизни, а Бреде и не пытался его достичь.

— Значит, вам неизвестно, похожи ли они друг на друга?

— Они однояйцевые. И к тому же я видела Бреде на детских фотографиях. Их невозможно различить.

— Можете показать мне какие-нибудь фото?

— Это детские фотографии, но, послушайте, вы же так и не объяснили, почему вы…

Женщина замолчала, встала и вышла в соседнюю комнату. Слышно было, как она там открывает ящики. Она вернулась, неся в руках три фотоальбома:

— Вот пожалуйста, только вы уж извините меня, я что-то не в настроении предаваться воспоминаниям вместе с вами.

— Да ничего, пожалуйста.

Фотографии были отпечатаны с цветной пленки. Краски поблекли и покрылись золотистой патиной. Запечатлены были походы на пляж и празднование Дня независимости, 17 мая. На снимках были женщина со светлыми волосами, заплетенными в косу, и мужчина, на вид гораздо старше, который показался Викену знакомым.

— Родители Акселя, если я правильно понимаю.

Вибека Гленне склонилась над столом:

— Да, верно. Он старше ее на двадцать лет. Он был видным деятелем движения Сопротивления, а позже адвокатом Верховного суда.

— Торстейн Гленне? — сообразил инспектор, раздосадованный тем, что ему это раньше не пришло в голову. — Так ваш муж — сын Торстейна Гленне?

Он стал листать альбом дальше, на одной из страничек задержался подольше. Фьорд и нагретые солнцем скалы.

— А где сделаны эти снимки?

Хозяйка бросила взгляд на фото:

— На даче. Это летний дом в Ларколлене. Мы до сих пор там отдыхаем.

Викен прищурился:

— Летний дом? А подвал там есть?

— Ну да. Господи, и зачем вам это знать?

Инспектор не ответил.

— И как давно у вас этот дом? — поинтересовался он.

Вибека Гленне задумалась:

— Да он уже давно принадлежит их семье. Там прошло еще детство Торстейна Гленне, как я понимаю. То есть это с двадцатых или тридцатых годов.

— А это Аксель или Бреде?

Викен приподнял альбом, чтобы ей было лучше видно.

— Аксель, — твердо заявила она.

— А где здесь Бреде?

Она показала на снимок пониже на той же странице.

— Но они же абсолютно одинаковые, — воскликнул полицейский, — у них даже купальные трусы одинаковые! Как вы можете быть уверены?

— Муж мне рассказал, кто здесь кто.

Викен пролистнул дальше. Отец, мать и один из близнецов.

— А что, нет снимков, где они вместе? — удивился он.

— То есть как это?

— Фотографий близнецов — пруд пруди, но нет ни одной, где бы были оба сразу.

Женщина, похоже, растерялась:

— А какое значение это может иметь?

— Да, действительно. Наверное, никакого. А с кем вы разговаривали о Бреде?

— С кем разговаривала? Да, собственно, только с Акселем и разговаривала.

— Вы хотите сказать, что вы никогда не слышали, чтобы его родители или еще кто-нибудь из родственников что-нибудь говорил об этом втором близнеце?

— Бреде отослали из дому, когда ему было пятнадцать лет. По словам мужа, жить с ним под одной крышей стало просто невыносимо. Он никому не подчинялся. В семье Акселя об этом никогда не говорили, Бреде был и остается табу. Муж запретил мне упоминать его имя в присутствии других.

— И что, родители отослали из дому своего пятнадцатилетнего сына и больше не желали его видеть?

— Семья у Акселя не совсем обычная. — Вибека Гленне сделала ударение на слове совсем. — Нельзя сказать, чтобы это были любвеобильные и душевные люди. Мне не довелось стать свидетельницей того, чтобы Астрид, моя свекровь, хоть раз проявила заботу о ком-нибудь, кроме себя самой. Внуки ее тоже абсолютно не интересуют. А старик Торстейн — он же был просто божеством. Далеким и строгим. — Немного подумав, она добавила: — Аксель не говорит об этом, но я замечаю, что его до сих пор не покидают мысли о брате. Когда он позвонил вчера, то намекнул, что надо бы его найти. Это наверняка связано с тем, что случилось, когда Бреде отослали из дому.