Взгляд извне - [5]
— Это Еаль-Баа, — показывая на огромное раскидистое дерево, одиноко растущее в степи, поясняла Юна. — В переводе это значит — Крыша Неба. У местных племен оно считается священным.
— А осмии здесь растут?
— Осмии?.. — Юна улыбнулась. — Чувствуется, что вы впервые на Аруане. Здесь любой стажер знает, что осмии растут лишь в ОРА, а гигантские осмии — исключительно в Священной Роще.
Юна оказалась отличным гидом, но я был благодарен ей просто за присутствие. Я внимательно слушал ее объяснения, но не удержался от замечания, когда Юна назвала небо по аруански не боа, а баа.
Юна некоторое время сидела молча, надув по-детски пухлые губы.
— Каюсь, виноват, — я склонил голову и прижал руку к груди. — Должен был предупредить, что основательно готовился к встрече с Аруаной.
— Что же вы разыгрывали комедию?! Я тут, распинаюсь…
— Поймите, многое я представлял совершенно иначе, — неуклюже оправдывался я. — Например, это самое Еаль-Баа… Без вас я никогда не догадался бы, что это невзрачное деревце и есть Крыша Неба. Поверьте, я действительно узнал от вас много нового…
Юна вежливо улыбнулась, но поток ее красноречия больше не возобновлялся на протяжении всего полета…
… Летсаль встретил нас проливным дождем. Уровень воды на покрытии посадочной площадки доходил до щиколоток, и земная обувь совершенно не защищала от влаги. Окинув сочувственным взглядом мои туфли, Юна предложила идти босиком.
— Что ж, нам не привыкать! — Я сбросил обувь и, поднимая брызги, весело зашлепал босыми ступнями по зеленым полированным плитам.
Летсаль — небольшой поселок, застроенный одноэтажными домиками, утонул в зарослях турникона, растения напоминающего увеличенный во много раз папоротник. В центре поселка высились здания Культурного центра и Гостиницы.
— Жилье временное, — пояснила Юна. — Сейчас здесь трудно с этим: постоянно прибывают новые добровольцы. Большинство — до сих пор живут в Гостинице, но скоро закончат новый корпус, где будут все удобства. А пока — одна душевая на три номера…
В отведенной мне комнате не было ничего, кроме кровати, двух кресел и легкого стола из пластика.
Сложив вещи в гардеробной нише, я побрился и прилег отдохнуть.
Впервые после вылета из Центра я остался наедине с собой и мог спокойно обо всем подумать.
Новицкий, как всегда, был абсолютно прав. Он, конечно, все понимал и даже сочувствовал мне. Ведь и впрямь: кто еще, кроме меня, мог в данном случае воздействовать на Леруа и, в случае необходимости, принимать жесткие меры? Да, я — пацифист. Это действительно так. Но когда речь идет о выживании всего Человечества, — надо быть жестким и решительным. Как говаривал Широков, «добро должно быть с кулаками».
Действительно, можно ли жертвовать меньшим, ради сохранения большего? Можно ли пренебречь органом, ради выживания всего организма?.. «Не вопрос», ответит любой хирург, и, почти не задумываясь, ампутирует изувеченную гангреной конечность. Или пораженный злокачественной опухолью орган. И будет прав.
Итак, логично ли допустить уничтожение части, во имя целого? Насколько комфортно будет человеку без руки, или ноги?.. Инвалид успокаивается тем, что, наперекор всему, остался жив. Ибо жизнь инвалида — это все-таки жизнь.
Но, при этом, — жизнь инвалида!..
А если ампутировать необходимо не ногу? Если для сохранения Рода Людского придется уничтожить десятки, сотни и тысячи людей?!
Разбудила меня Юна.
— Забыла показать вам, где находится кафе, — смущенно улыбаясь, сказала она. — Вы, наверное, проголодались?
— Да, действительно… — Я похлопал себя по животу, начинающему приобретать довольно обтекаемую форму. — Хотя небольшая голодовка, думаю, не помешала бы…
В углу пустого зала двое парней о чем-то ожесточенно спорили. Увидев меня и Юну, они торопливо допили зеленоватый напиток и встали. Лишь теперь я понял, что это аборигены: ростом они были более двух метров.
— Это аруанцы? — спросил я, когда гиганты вышли.
— Вы не знали, что многие из них работают с нами?
— Знал, конечно, но как-то непривычно. Этакая раса роскошных красавцев, баскетбольного роста…
— Привыкните. Большинство из них милые ребята…
— В тихом омуте — черти водятся…
— Что вы сказали?..
— Старинная русская пословица… Смысл ее в том, что внешне тихие люди иногда могут такое выкинуть!
— Понятно… — Юна как-то странно взглянула на меня. — Я вам, наверное, тоже такой кажусь? Тихоней, у которой черти в душе мутят?
— Отчего же… — я галантно склонил голову. — Хотя женщины без чертенят внутри, по-моему, просто отсутствуют в природе…
— Однако, у вас и мненьице!..
— Так уж получилось…
— Я столько наговорила о себе, а вы даже не рассказали о цели своего прибытия… — Юна отхлебнула глоток зеленоватого коктейля, покрытого красноватой пенкой и насмешливо взглянула на меня.
— Можете считать меня туристом, — я тоже попробовал приятный на вкус кисловатый напиток. — Давно мечтал побывать на Аруане и готовился к вояжу. Во всяком случае, изучил все наречия Осмилоков…
— Вы еще и лингвист?
— В какой-то степени… Но меня больше интересует история Аруаны. В ней, на мой взгляд, еще немало белых пятен…
— И вы собираетесь их ликвидировать? — Юна усмехнулась. — Все не так просто, как кажется на первый взгляд.
