Взаперти - [22]

Мне не оставалось ничего другого…

…только ждать сновидений.

И я уснула.

Мама была рядом, гладила меня по голове и успокаивала. Что-то тихонько говорила, ее слова звучали как колыбельная. Укрывала чем-то мои плечи, окутывала заботой. Я чувствовала, как ее руки окружают меня, от ее дыхания веяло сладким чаем.

Я была уже старше. Не пошла в школу, потому что заболела. Мама перенесла на кухонный стол ноутбук, положила поближе к себе мобильник. А я, тепло укутанная, лежала на диване. Смотреть мультики не хотелось, а включать ток-шоу мама мне не разрешала.

– Может, поиграем? – спросила я у нее.

Она не ответила.

– В прятки?

Подождав еще немного, я поднялась с дивана и на цыпочках прокралась к сушильному шкафу. Открыла тяжелые дверцы, скребущие по ковролину, шагнула в темноту. Воздух в сушилке был теплый и сырой, точно так же пахло от моего школьного блейзера, когда он намокал. Я нашла в уголке место и стала ждать, представляя себе, что я на морском дне в брюхе здоровенного существа.

Сквозь дыру в стене я слышала, как мама клацает по клавишам. Но в любой момент она могла перестать печатать и пойти искать меня. Я же знала. Совсем скоро она увидит, что меня нет рядом, и задумается, где же я.

Я погружалась все глубже в темноту сушильного шкафа в ожидании…

Потом я очутилась в больнице. Подключенные ко мне приборы тихонько попискивали. Открыть глаза я не могла, но была в сознании. Меня навещали – Анна, Бен, школьные подруги. Папа сидел со мной рядом и гладил по руке. От него пахло дымом – как раньше, в детстве. Здесь же стояла медсестра и объясняла, как важно разговаривать со мной. Другая медсестра вытирала пот с моего лба.

Я потянулась к Анне, уцепилась ногтями за воздух возле ее лица. Но она меня не увидела. Я пыталась кричать, умоляла их остаться – их всех до единого. Но не могла даже рта открыть, ни одного звука не вылетело из моего горла.

Когда я открыла глаза, все они исчезли. Остался единственный человек – ты.

* * *

С тобой я не разговаривала. Молча лежала на кровати в комнате со стенами из обычных досок и разглядывала их. Мой голос скукожился, сжался, исчез, и я не знала, как вернуть его. Про зарубки на кровати я забыла. И старалась забыть обо всем остальном.

Иногда ты сидел рядом. Иногда что-то говорил, но я не смотрела на тебя. Подтянув колени к груди, я обхватывала их обеими руками.

А потом я вспомнила.

Всё началось с того, что я проснулась, с ощущения, будто я по самые плечи укрыта толстым пуховым одеялом и одета в пижаму из мягкой фланели. Прислушавшись, я почти различала рокочущее жужжание из кухни, где мама варила утренний кофе. Ощущала насыщенный горьковатый аромат молотых зерен, проникавший в щель под дверью и долетавший до кровати. Слышала, как потрескивают включенные батареи отопления.

Потом встал папа и постучал ко мне в комнату. За завтраком он всегда читал нотации – о том, как важно получать хорошие оценки, к каким университетам начать присматриваться летом. Я зажмурилась и попыталась вызвать в памяти лицо отца. И ужаснулась, обнаружив, что не могу. Какой формы его очки? Какого цвета его любимый галстук?

Потом я повторила попытку с мамой, но даже ее представить было трудно. Удалось вспомнить красное платье, которое она обычно надевала на открытие выставок, но ее лицо никак не вспоминалось. Я знала, что глаза у нее зеленые, как мои, черты лица тонкие… Но почему-то эти детали не складывались в одно целое.

Меня пугала эта амнезия, я ненавидела себя за нее. Как будто была недостойна называться чьей-то дочерью.

А вот Анну я помнила. Бена тоже. Я часами думала о нем, представляла, что он здесь, со мной, запускала пальцы в его растрепанные, выцветшие на солнце волосы. А когда закрывала глаза, он сидел рядом на постели и сторожил меня.

Он проводил это лето на серфинге в Корнуолле. Анна уехала с ним. Мы с Анной впервые за всё время расстались на лето. Знать бы, чем они занимаются у себя в пляжном хостеле, как сидят каждый день на песке… не таком песке, как у меня здесь, – намного мягче. Известно ли им вообще, что я пропала.

Когда я открыла глаза, ты сидел рядом и грыз заусенцы. Ты почти сразу заметил мой взгляд.

– Как себя чувствуешь?

Я не смогла ответить. Как будто мое тело превратилось в камень. И я потрескаюсь, если попробую хотя бы шевельнуть губами.

– Могу принести поесть, – предложил ты. – Или попить?

Я даже не моргнула. Думала, если надолго останусь неподвижной, тебе придется уйти.

– Может… может, надо постельное белье поменять?

Ты наклонился ко мне. Протянул руку, приложил ко лбу тыльную сторону ладони, но я почти ничего не почувствовала. В тот момент ты находился за миллион миль от меня, существовал в параллельном мире, в сновидении. А я вернулась домой, в свою постель… и в любой момент могла проснуться и начать собираться в школу. Рядом со мной сидел Бен, а не ты. Это просто не мог быть ты. Ты откинулся на спинку стула, наблюдая за мной.

– Я скучаю по твоим словам, – сказал ты.

Я сглотнула, от этого пересохшему горлу стало больно. Ты смотрел на меня, остановив взгляд на губах.

– Я знаю, как это бывает, – продолжал ты. – Однажды я тоже замолчал. – Ты нашел грубый заусенец возле ногтя и теперь теребил его большим пальцем. – Люди думали, что я вообще никогда не говорил, как будто я… как это называется? Немой. А кое-кто считал меня еще и глухим. – Ты отгрыз заусенец. – Это было сразу после того, как я нашел это место.