Взаперти - [20]

И наконец увидела, что там.

Ничего.

Кроме песка, равнины и горизонта. Хватаясь за ветки, я повернулась в другую сторону, осторожно передвинула ногу по камню. Но и в другой стороне не оказалось ни строений, ни городов, ни деревень… и даже ни единого шоссе. Всё выглядело так же, как возле дома: бескрайняя плоская пустыня. Захотелось завизжать, и я сдержалась лишь по одной причине: из опасения, что ты услышишь меня. Будь у меня оружие, я, наверное, сразу застрелилась бы.

Прямо там, на верхушке дерева, я обмякла, прижалась лбом к одной из веток и потерла глаза кулаком. Потом взялась за ветку покрепче и уткнулась лицом в шероховатую кору. Она оцарапала щеку, но я упрямо жалась к ней, чтобы заглушить всхлипы.

Звучит бредово, но в ту минуту я думала только о родителях, оставшихся в аэропорту. Что с ними было, когда я так и не явилась на рейс? Что они предпринимали с тех пор? Я прижималась щекой к коре дерева и пыталась вспомнить последние слова, которые мы сказали друг другу. Но не смогла. И расплакалась еще горше.

* * *

К тому времени, как услышала шум машины, я почти успокоилась. Торопливо влезла обратно на дерево, уперлась ногой в камень. Схватилась за ветку, чуть не потеряв равновесие. Сначала я смотрела вдаль, за горизонт, потом окинула взглядом пустыню возле Отдельностей. Есть! Твоя машина медленно ползла вдоль валунов прямо подо мной.

Я не сразу сообразила, чем ты занят. Поначалу думала, что ограда здесь была с самого начала. А потом поняла – нет, ты сооружаешь ее прямо сейчас. У меня упало сердце. Значит, вот почему ты не погнался за мной – всё это время ты ездил вокруг Отдельностей, огораживая меня решетками, сажая в клетку, как зверя. А я так увлеклась поисками тропы, что даже не заметила шум двигателя.

Я смотрела, как ты возводишь ограду. Ты вез с собой длинный рулон сетки с мелкими ячейками и, когда подъезжал к очередному столбу из тех, которые я заметила с самого начала, прибивал сетку к нему. Работал споро, на один столб у тебя уходила пара минут, и ты уже ехал к следующему, разматывая сетку за собой. Похоже, с этой задачей ты почти справился. Я попала в ловушку.

Я прислонилась к камню. Здесь, наверху, над деревьями, солнце ярко светило в лицо, и меня вдруг охватила усталость. И бессилие. Я закрыла глаза, желая отгородиться от твоего мира.

А когда снова открыла глаза, ты уже перестал ездить вокруг валунов. И ждал за изгородью, распахнув дверцу машины с водительской стороны и взгромоздив ноги в ботинках на окно с опущенным стеклом. Я видела, как поднимается дым от твоей самокрутки.

Держась за ветки, я перевела взгляд в сторону дома и пустынных земель вокруг него. Легкий ветер шевелил чахлую растительность. Вдалеке я по-прежнему различала всё те же тени, похожие на холмы. До них было так далеко, и все-таки они дарили надежду. Помимо них, горстка валунов, на которой сейчас находилась я, была единственным возвышением во всей округе, куда хватало взгляда. Впервые за всё время я задумалась, как ты нашел это место. Неужели здесь и вправду никогда не жили другие люди? Никого, кроме нас? Может, кто-то из исследователей сдался и повернул на полпути или погиб. Желание жить в подобных условиях представлялось мне безумным. Казалось, это не Земля, а другая планета.

У меня перехватило дыхание, снова захотелось плакать. Но я себе не позволила: я должна была оставаться сильной, иначе с таким же успехом я могла бы просто сидеть на этом дереве, пока не умерла бы от голода или жажды.

Однажды папа сказал, что смерть от жажды – самая мучительная из всех: у человека сначала трескается язык, потом один за другим выходят из строя внутренние органы… при этом они разбухают и лопаются. Этого я точно не хотела.

И я решила вернуться на большую поляну, дождаться темноты, подкрасться к ограде и проверить, можно ли перелезть через нее или пробраться снизу. Сколь трудной может оказаться эта задача? Потом я добегу до дома, прихвачу припасы и одежду, если хватит времени, немного воды и поспешу через пустыню к тем далеким теням. В конце концов я найду дорогу – хоть какую-нибудь. Должна найти.

* * *

Похолодало раньше, чем стемнело. Еще не взошла луна, а я уже дрожала всем телом. Я сжалась в комочек и сидела спиной к камням, выбивая дробь зубами.

Мне не случалось ночевать под открытым небом. Я знала, что ночью здесь холоднее, чем днем, чувствовала, как падает температура, даже когда находилась в доме, но такого холода не ожидала. По ощущениям, было холоднее, чем зимней ночью в Лондоне. Ум за разум заходил оттого, что в пустыне так по-дурацки жарко днем и так же по-дурацки холодно ночью. Но я предположила, что, поскольку облаков нет, тепло удерживать нечему. Оно просто исчезает, как линия горизонта.

Есть чему порадоваться. Это означало, что я легко найду дорогу среди камней. И смогу высматривать на земле тени в форме змей. Я принялась вышагивать туда-сюда, чтобы согреться. Наконец не выдержала и направилась по узкой тропе обратно к краю Отдельностей.

Не выходя из расщелины, я оглядела ограду. Хоть она и была высокой, но прочной не казалась. Я потерла ладонями руки выше локтей. От холода я думала лишь об одном: как бы согреться. Порой до меня доносился рев двигателя – ты в очередной раз объезжал вокруг валунов, патрулировал. Чем особенно хорош был мой план – я узнавала о твоем приближении задолго до того, как ты появлялся вдалеке. Но у меня так громко стучали зубы, что я начинала опасаться, как бы они не выдали меня. Я задумалась о том, что творится у тебя в голове, знаешь ли ты, где именно я нахожусь.