Вызывной канал - [68]

Дальше — ещё хлеще. Вроде вычислил: Киев, резервная наша станция, а они связывать не хотят. Сплошные неплатежи, мол, четвёртый месяц зарплаты не видим. Вы там в Африке задницу греете, а тут, нежравши, и околеть на морозе можно, пока до радиоцентра доберёшься. Тоже мне Кренкели нашлись. Ну раз приняли радиограмму, второй. А управа наша разве может решить что-то, тонну бумажных корабликов на радиоволны не спустив? Хорошо хоть финны доверчивые всё по старой памяти суда наши с Родиной связывали. Потом и они сообразили, что русской любовью, на шару, занимаются, и радисты советские только из вежливости у них о швейцарских франках и сантимах за минуту разговора спрашивают. Короче, последней инструкцией с берега было ценное указание: требовать разрыва контракта и бункеровки на обратный переход.

Кэп им: да вы хоть нас, пассажирами, на одессите этом вытащите отсюда, капитан одесский согласен (однокашник и кум кэпов, попробовал бы не согласиться).

А они ему: не паникуйте. Вы там одичали совсем среди людоедов что-ли? Тут у нас "супертраулеры" под арестом по инпортам стоят, экипажи сменить нет возможности. На "Новоукраинке" ("Хохлушке", по-нашему) уже на костерке из палубного настила воду пустую кипятят, и ничего, голоса на начальство не подымают. Требуйте соблюдения условий контракта…

Короче, грузите апельсины бочками. Братья Карамазовы.

Кэп и контракта-то между ВЛКСМом и Джоном в глаза не видел. Завёз договор он на следующий день из отеля погибшего альпиниста, как же. А ВЛКСМа и сама управа найти не может: распался на атомы вслед за своей всесоюзной организацией. То-ли ещё в бегах, то-ли вообще уже пристрелили.

Но про это ж только кэп да радист знают. А Гоголь наш — не в предка пошёл. Молчун, дуговой сваркой из него ничего не вытянешь. Что положено, мол, кэп сам скажет.

Только когда любовь с финнами у него кончилась, сорвалось у него: всё мол, отговорились. Порвалась, мол, связь времён. И куда ты, сука, мчишься, птица-Русь?

Так что нам в низах куда легче было советы кэпу давать. Как ему с Джоном говорить, и что делать. Прямо — одни Чернышевские по палубе бродят.

Одно дело языком молоть, другое — решения принимать. И ответственность. Одинокое дело — капитаном быть, наверное.

Фёдорыч всё в каюте больше стал отсиживаться. Первый рейс капитаном — и такие страсти. Ни одной инструкции за семьдесят три года для подобных случаев состряпать не удосужились.

От капитанского решения и на тихой воде вон сколько зависит, не ту команду на руль дал — и три месяца все водолазы черноморского бассейна по дну Цемесской бухты покойников ловят.

Кэп наш — помоложе Никитича, но в передрягах бывал, не дай бог каждому.

Конечно, каждый старпом уже френч капитанский на себя мысленно примеряет, и уверен, что уж он то в такой простенькой ситуации… Всё ж по нотам, и не нами расписано.

Команде что? Действительно: звякнуло трижды, хватай спас-жилет и беги к месту сбора. Судовой номер такой-то, производит герметизацию кают левого борта, при пожаре — производит разведку очага возгорания. Действуй, производи. Думать — не твоя обязанность. Пока сомневаться будешь, быть иль не быть, достойно ль — сгоришь с потрохами. Бойся, медленно поспешай, но знай: за тебя этот чёртов очаг никто по кирпичам в разны стороны не разбросает.

И не спасётся никто, вон сколько воды кругом: всем штатным расписанием к аллаху направитесь.

Один у тебя выход: должностные обязанности свои выполнять. Если вам легче в огонь лезть, когда всё красиво упаковано, значит — Долг.

Было, короче у Фёдорыча: машинное отделение полыхнуло, механик вахтенный с перепугу из центрального поста к мастерской выскочил и через люмитер даже за борт сигануть умудрился, хотя ему-то вниз нужно было, два человека вахты у него в машине работали, может быть успел бы их через аварийный лаз вывести, пока огнём не отрезало. Он с перепугу ни пожарный извещатель разбить не сообразил, ни что подачу топлива, это и с верхней палубы можно, перекрыть нужно.

Идёт себе пароход посреди Индийского океана, ночь, все спят, ни слухом, ни духом. Обесточились вдруг, заглохли, но — бывает. По внутрисудовой связи машина не ответила. Тоже бывает. Послал вахтенный помощник моряка пешим порядком глянуть, что там в подземелье творится.

Пока тревогу сыграли, пока аварийный движок на обороты вышел, машину загерметизировали, уже так разгорелось, что дверь в машину и снаружи открыть невозможно: подпором воздуха прижало. Может они и изнутри пытались, кто знает. Только углекислотой тушить и остаётся, воздух газом вытеснять. Может смогут моторист с электриком до кислородных аппаратов в посту добраться и пересидеть? Сомнительно. Но что будет, если на топливные танки пожар перекинется — это и к бабке не ходи. Каждая минута дорога. А кэп вот, не Фёдорыч, другой, стоит у системы и всё не может решиться, стармеха на душегубство подталкивает. Решай, мол ты. Твоё машинное отделение, и люди в нём — тоже твои.

Фёдорыч докладывает, что переборка, смежная с машиной, уже докрасна раскаляется, хотя её из пожарника поливают, а кэп с дедом всё торгуются. И тот, и другой в праве кнопку газовой камеры нажать.