Вызывающий бурю - [7]

На теле мертвеца были вырезаны руны, порезы так и не зажили и кровоточили из-за таящегося в них колдовства. Неужели сиблисы не понимают, каким мукам подвергают своих слуг?

– Боюсь, ты останешься сегодня без ужина, – заявил вдруг человек, посмотрев вверх, на тень, сидящую на крыше.

Послышалось невнятное, явно не человеческое бормотание, тень исчезла. Какое бы существо там ни таилось, оно улетело насовсем – это было ясно с первого взгляда.

Человек перевернул тело, заметив длинные костяные наросты на запястьях сиблиса, – похоже, на его костях почти не осталось мяса. Сиблисы страшно голодали в этих чужих для них краях. Кожа существа была грубой и чешуйчатой, как у ящерицы, намного прочнее кожи человека, но незнакомец тем не менее насчитал на ней с дюжину еще не заживших ссадин и порезов.

Он схватил тело за ногу и зашвырнул на крышу склада, у которого и погиб сиблис. По крайней мере, этой ночью к трупу никто не подберется. Горгульи придерживались своей территории, к тому же охотились только при свете и не выслеживали добычу по запаху; только что улетевшая горгулья уже не вернется, а другие не сунутся на чужую территорию.

Владелец ближайшего дома, наверно, услышал шум. Раздался приглушенный крик, в одном из верхних окон загорелся слабый огонек, а потом в окне появилось круглое лицо мужчины: его многочисленные подбородки колыхались от гнева. Из глубины комнаты послышались женские вопли.

– Именем Бахля, что там такое?

Мужчина поморгал, прогоняя сон, и принялся разглядывать улицу, сжимая в одной руке свечу, в другой – дубинку.

– Эй, что ты там делаешь? Убирайся, пока я не позвал стражу!

Высокий человек откинул капюшон, чтобы можно было увидеть его синюю маску. Глаза в прорезях маски вдруг загорелись, и он силой мысли поднял лук с земли.

Торговец, разинув рот, выронил дубинку и вздрогнул, потому что дубинка ударила его по босым ногам.

– О боги! Простите мои прегрешения, я не знал…

Великан поднял руку, приказывая молчать, – у него не было охоты вступать с торговцем в длинные разговоры.

– Возвращайся в постель. Если твоя жена не прекратит вопить, я пошлю «духов», и они отрежут ей язык.

Повелитель Бахль, герцог Тиры, правитель племени фарланов сделал пометку на стене для стражи, чтобы патруль забрал тело, а сам отправился прочь.

Эта ночь была особенной, и герцог не хотел, чтобы кто-то мешал воспоминаниям, нахлынувшим в день ее рождения, про который остальные давно забыли. Ему хотелось побыть наедине с возлюбленным городом. Он забыл об одиночестве и, шагая сквозь ночь, вспоминал более счастливые времена – те, когда он еще не был повелителем Фарлана, когда смыслом его существования не являлось всего лишь исполнение долга.

С губ его сорвался тихий стон, который то усиливался, то слабел, улетая в темное небо.

– Я всегда просил только об одном, – молил правитель, охваченный волной скорби. – Я всегда был верен вам, но… – голос ему изменил.

Он все равно ее не вернет, зачем же гневить богов? Он лишь навредит своему народу, который стал теперь его единственной заботой.

Правитель остановился и усилием воли постарался подавить чувства, снова загнать их в самые дальние глубины сердца. Только этой ночью, в день ее рождения и смерти, повелитель Фарлана позволял себе думать о ней.

Его внимание привлекла северная башня. Наполовину разрушенная, днем она все еще сверкала в лучах солнца, зато сейчас была просто черным пятном, которое Бахль скорее ощущал, нежели видел. У самого основания башни приткнулась таверна – единственное место во всей округе, где горели огни. Бахль слышал доносящиеся оттуда приглушенные разговоры. То был бедный район; множество складов и мастерских говорило о том, что люди не любят здесь селиться. Посетителями таверны были в основном наемные рабочие и погонщики, люди, не имеющие дома, живущие на колесах. Они всегда первыми приносили новости из дальних стран.

Бахль оглядел мрачную убогую таверну, прилепившуюся к большому зданию со стороны перекрестка: неплохое место для этого жалкого района города. Посреди перекрестка стояла статуя, видимо, ее поставили только затем, чтобы заполнить пустое пространство. Бахль подумал, что вряд ли найдется хоть один человек, который помнил бы, в честь кого стоит эта статуя. А ведь то был памятник первому правителю их племени, Вериолу Фарлану. И кому это теперь интересно? Город изобиловал статуями правителей и богов, а еще хмурыми масками, которые, как говорили, отпугивали злых духов. Правда, горгулий, взирающих на людей с крыш, в городе было немного. И все же, мрачный древний город хранил свои предания.

Правителя вдруг охватило желание выпить пива и послушать веселые голоса, и он направился к таверне, по дороге изменяя свою внешность.

Он стянул синюю маску – и его лица сразу коснулся влажный ночной воздух. С помощью несложного заклинания появились три черные косички, скрепленные медной проволокой. Но никакая магия не могла изменить цвет глаз, хотя белоглазый наемник вряд ли привлечет к себе внимание. Подхватив подол длинного одеяния, правитель сильно его подтянул, а когда подол снова упал, одежда стала зеленого цвета – только богатые имели право носить белое. От этих несложных заклинаний у Бахля заложило уши, что говорило о том, как мало он пользовался своими выдающимися способностями.