Вызов небесам - [74]

Что люди! С некоторых пор Корней стал замечать, что даже местные собаки его боятся! При его появлении они отбегали подальше, поджав хвосты, и если и позволяли себе его облаивать, то только с почтительного расстояния и при возможности удрать, как только он к ним направится. Странно, но у кесаревских псов Корней не замечал к себе такой неприязни! У тех, правда, было свое пугало, Петр, на него они даже лаять не осмеливались, но так то Петр, он и любого человека мог вогнать в страх одним своим видом. «То ли это я совсем страшный стал, то ли здесь даже собаки москалей боятся!» — с горькой иронией думал порой мальчик, шагая по разом опустевшей улице.

Но самым плохим было даже не это. Куда бы ни шел Корней, всюду он ощущал потоки некой темной, давящей энергии. Не то чтобы они как-то мешали ему жить (Корней интуитивно чувствовал, что лично ему они никакого вреда принести не могут), но они несли какую-то непонятную опасность для людей, они вообще были несовместимы с понятием комфортной среды обитания. Корней стал вспоминать, случались ли у него прежде подобные ощущения. В Кесареве и его окрестностях, это он точно помнил, не было и намека ни на что подобное! В Бежецке… да, что-то подобное встречалось, но очень слабо выраженное и локализованное. Сделаешь шаг, словно перейдя незаметную глазу черту, и все, нет никакого темного излучения. Вот разве что в том месте на дороге, где с ними случилась авария… Там да, было какое-то аномальное опасное пятно. В Крыму эта таинственная темная энергия тоже присутствовала, но не на суше. Там она шла из глубин моря, Корней особенно явственно ощутил ее, когда нырял в море под Севастополем. Именно поэтому самым опасным местом в той же Алупке был пляж. Не под влиянием ли этой энергии Петр тогда так взъелся на того мальца, а они все приняли участие в травле? Даже сейчас вспоминать стыдно… Если бы не Боря… ох, что бы они натворили… А вот в Крымских горах ничего подобного не было! Корней отлично помнил, что он чувствовал, забираясь на Крестовую гору. Чем выше, тем меньше становилось влияние той энергии, на самой вершине ее не ощущалось вообще. Крымские горы были оплотом стабильности против разрушительной энергии моря. Здесь никакого моря нет и в помине, а потоки темной энергии еще интенсивнее, чем были там. И исходят они здесь как раз от гор, точнее, из толщи земной тверди под этими горами. Именно там расположен гигантский очаг, испускающий эту энергию. Энергию, гибельную для всего живого…

Почему же здесь тогда живут люди? Здесь же нельзя, просто нельзя жить! Им надо бежать отсюда, спасаться, искать более безопасные для жизни места! Неужели они совсем не чувствуют того, что так явственно ощущает он? Похоже, действительно не ощущают… Он один здесь такой, плод непорочного зачатия, сын неизвестного никому отца, очень может быть, как раз таки и связанного каким-то образом с этой самой темной энергией. Что же ему делать? Как заставить людей прочувствовать опасность, если он и сам не понимает, в чем же она, собственно, состоит? Он ведь не Стив, в конце концов, чтобы предугадывать будущее… Да если он вдруг и выяснит, что им всем угрожает, кто ему здесь поверит-то? Ему, чужаку и изгою? От таких мыслей Корней постоянно пребывал в подавленном состоянии, не зная, что ему предпринять.

Он попытался сунуться со своими сомнениями к матери и отчиму, они вежливо его выслушали, но ничего предпринимать не стали. Какая-то темная энергия, какая-то непонятная угроза… Откуда она в этом тихом уголке, где люди проживают уже многие века? Может, у мальчика просто невроз развился из-за стрессовых переживаний? Видно же, что местная ребятня не принимает его в свою компанию, даже на уроках в пробойновской сельской школе ему приходится одному сидеть за партой. Ладно, время все сглаживает, может еще с кем и подружится, а нет, так не вечно же ему здесь пребывать, а ближайшую пару лет уж как-нибудь, да проживет.

Не дождавшись помощи от близких людей, Корней стал думать, с кем еще можно поделиться своими страхами. Когда их спешно развозили из Кесарева по разным местам, им даже не дали возможности обменяться новыми адресами. Один адрес, впрочем, Корнею все же выдали на всякий случай, но запретили писать по нему без крайней необходимости. Это был адрес московской квартиры Тверинцева. Неизвестно, что понимал под крайней необходимостью сам Николай Игнатьевич, но Корней решил, что именно она для него сейчас и настала. Почта в Пробойновке работала отвратительно, но все же работала, ее вынужденно пользовались, поскольку более современных средств связи здесь не видали вообще. Карманные деньги Корнею выдавали скупо, отправка писем за границу стоила недешево, но наскрести на конверт с марками все же было можно. Вот только поймет ли Тверинцев, что именно страшит Корнея? Он ведь тоже обычный человек, он не ощущает никакой темной энергии. Какими словами Корнею описать свои чувства, чтобы Николай Игнатьевич понял, насколько это серьезно? Вдруг он тоже решит, что Корней от одиночества попросту начинает сходить с ума? Мальчик мучился, переживал, несколько раз переписывал свое послание, но наконец все же решился его отправить. Если не поймет Тверинцев, то, может быть, поймет верный друг Влад. Он ведь тоже, как Корней, неизвестно от кого зачатый. Вдруг и он ощущает эту самую темную энергию? А если даже и нет, так что с того. В конце концов, они столько лет прожили вместе в Кесареве и всегда прекрасно друг друга понимали!