Выжженная Земля 1943-1944 - [178]

Сразу после полуночи генерал Либ установил свой командный пункт на западной окраине Хильки. Деревня являлась правым флангом немецкого коридора, и ее следовало удерживать любой ценой. А русские настойчиво наступали, они уже вышли на восточную окраину деревни. Ситуация накалялась. Если противник отобьет деревню, коридор будет перекрыт.

«Мне нужна надежная ударная группа, чтобы остановить русских, — простонал Либ. — Кто у нас остался?»

В свет свечей выступил австрийский артиллерийский командир и спокойно проговорил: «У меня осталось только сто человек, но я удержусь, господин генерал, — можете на меня положиться». И он стоял, пока не прошел последний человек. И даже вывел из этой горячей точки свой арьергард.

В 06.00 личный состав штаба корпуса Либа ускакал из Хильки с последней колонной.

«Кто сообщит Штеммерману, что мы прорываемся и больше не сможем получать его приказы?» — обратился Либ к начальнику оперативного отдела. Франц указал на всадника. Капитан фон Мейерхаймб, офицер разведки, вызвался добровольцем. Участник скачек с препятствиями из Мекленбурга молча приложил пальцы к каске, развернул своего пегого и через мгновение мчался неистовым галопом прямо сквозь артиллерийский огонь противника.

Колонна Либа быстро продвигалась вперед, представляя собой мрачное зрелище, напоминающее отступающих солдат Наполеона. С краю скакал майор Ганшов, начальник снабжения, на могучем сером, рядом бежал его огромный немецкий мастифф. «Передайте моей жене, что я люблю ее, — сказал Ганшов майору Хермани в Хильки. — Меня убьют». И медленно продолжил: «Присмотрите за моей собакой. Я не хочу, чтобы она стала бездомной». Хермани не мог забыть эти слова, глядя на скачущего рядом с колонной Ганшова. «Может ли человек предчувствовать смерть?» — думал он.

В это время года рассвет на Западной Украине обычно наступает около 06 часов. Но 17 февраля 1944 года, в тот кровавый четверг, метель не давала лучам солнца пробиться. Колонна двигалась вперед по заснеженной открытой равнине. Скрипели сани, в них стонали раненые. Большинство частей проигнорировали приказ оставить своих раненых, потому что слишком хорошо знали Советы.

Издалека донесся шум сражения. Войска начали нервничать. Артиллерия противника усилила огонь, ударила прямо в колонну. Все разбежались. Лошади понесли. Чалого Хермани убило, майор в оцепенении огладывался, искал своего конюха и полевую сумку. Но как в таком хаосе можно найти человека, не говоря уж о сумке? С правого фланга начал бить пулемет. Они оказались у советского танкового рубежа между Журжинцы и Почапинцы и, как колонны до них, попытались отойти влево.

Под полковником Францем тоже убили скакуна. Последние машины и орудия застряли на ледяном склоне оврага. Противотанковая артиллерия противника била прямой наводкой. Вокруг носились лошади с полной сбруей. Франц поймал себе артиллерийскую лошадь, впрыгнул в седло и взлетел на склон. Его ждал шок—приближалось примерно пятнадцать Т-34. Они прогрохотали через узкий выход из оврага, где столпились вереницы крестьянских саней с флагами Красного Креста, из пулеметов покосили лошадей и гусеницами раздавили сани.

«Свиньи! Свиньи!» — задохнулся Франц. Он знал, что колонны эвакуировали серьезно раненных дивизии «Викинг», генерал Гилле не захотел их оставлять без защиты. Примерно 140 человек погрузили на гусеничные машины под командованием доктора Иссельштайна, остальных 100, а также примерно 30 с менее серьезными ранениями с перевязочного пункта корпуса «Б»—на крестьянские сани с доктором Тоном, начальником медицинской роты дивизии «Викинг». Для них война закончилась, когда на глазах полковника Франца доктору Тону удалось спасти не более десяти человек. Колонны доктора Иссельштайна танки расстреляли западнее Шендеровки, сам он тоже погиб.

Среди этого ада неожиданно послышался звук множества охрипших голосов. Франц повернул голову. Разве это возможно? Неужели это еще может быть в 1944 году? Из оврага выскочил всадник, направляя массу в 3000 — 4000 человек на длинную линию вражеских танков и позиции противотанковых орудий на краю леса, блокирующих дорогу к спасительным деревьям. Это был подполковник Мюллер, он возглавлял массированный прорыв частей 72-й пехотной дивизии через русские линии к лесу, где они могли бы укрыться от танков. Полковник Франц присоединился к наступающей колонне. Ее простреливали русские пулеметы, противотанковые орудия пробивали в ней широкие бреши.

Между танками ИС-2 и Т-34 было расстояние в 50 метров. Не больше 50 метров. В эту щель Франц направил свою храпящую лошадь. Теперь от края леса его отделяло только поле. Вдруг в голову лошади со свистом впился осколок снаряда. Она рухнула на передние ноги, перевернулась на мерзлой земле. Франц успел освободиться из стремян и остался невредимым. Его снайперская винтовка с оптическим прицелом лежала рядом с головой лошади. Он поднял ее и побежал к лесу.

Всегда интересно проследить, чего можно добиться одной решимостью, и для военных полезно учитывать ограниченность эффекта применения танковой техники без поддержки пехоты в условиях фанатичного массового прорыва. На немецкой стороне в первый год войны долго верили, что в сражениях на окружение прорывы противника не преодолеют немецкие танковые барьеры.