Выжженная Земля 1943-1944 - [149]
Поздно вечером 3 октября у Бровар на командном пункте генерал-лейтенанта Кравченко, командира советского 5-го гвардейского танкового корпуса, зазвонил полевой телефон: «Генерал должен немедленно прибыть в штаб Воронежского фронта, его срочно желает видеть генерал армии Ватутин.
 Карта 38. У городка Лютеж, севернее Киева, русские взяли реванш за поражение у Букрина. Ватутин внезапно начал наступление, форсировал Днепр, взял Киев и двинулся в юго-западном направлении. |
Это очень срочно», — повторил дежурный офицер. Кравченко прыгнул в штабной автомобиль и помчался на всей скорости. Следующий час представляет особый интерес для истории войны.
Вот как Кравченко описывает события:
«Ватутин и член Военного совета Хрущев сообщили мне об успешной переправе 240-й стрелковой дивизии. Однако Хрущев добавил ложку дегтя: «Переправившиеся части понесли тяжелые потери и ведут ожесточенные оборонительные бои. Неизвестно, смогут ли они удержаться на этом клочке земли правого берега, если мы не поддержим их танками». В этот момент вмешался Ватутин: «К несчастью, между вашим танковым корпусом и Днепром протекает Десна шириной триста тридцать метров. Строительство моста в данных условиях займет по меньшей мере восемь — десять дней. Но через восемь дней может оказаться слишком поздно; мы должны обеспечить танковую поддержку немедленно. Ваш корпус ближе всех. У нас нет выбора — нужно провести танки по дну Десны. Вам придется найти брод».
Кравченко был сильным человеком и понял ситуацию. Все, что он сказал: «Я найду, товарищ командующий». Он сразу поехал обратно в корпус, который развернулся в лесу северо-западнее Бровар, в нескольких километрах от Десны.
Рассказ Кравченко продолжается так: «Рыбаки на Десне и танкисты 20-й бригады знали мелкое место около деревни Летки. Комсомольцы стали нырять, чтобы проверить речное дно. Дно песчаное и, значит, проходимое, но глубина все равно около семи метров. Это слишком для наших Т-34. Мы поэтому должны были превратить наши танки в импровизированные подводные лодки. Все щели, люки и жалюзи корпусов и башен танков задраили паклей с солидолом или смолой и, кроме того, покрыли промасленным брезентом. Воздух поступал в двигатели через башенные люки, а выхлопные газы выходили через рукава, которыми удлинили выхлопные трубы. Брод обозначили двумя рядами вех. Танки прошли по этому своеобразному коридору на первой скорости, водители работали вслепую, по командам своих командиров, которые находились в башнях».
«История Великой Отечественной войны» с полным основанием восхищается этим замечательным достижением. Но когда там заявляется: «Еще никогда танковые войска не преодолевали вброд таких водных преград», это справедливо только для Красной Армии. Потому что за два года до этого, 22 июня 1941 года, немецкий 18-й танковый полк 18-й танковой дивизии генерала Неринга перешел вброд Буг севернее Брест-Литовска, где глубина реки превышала двенадцать метров. Общеизвестно, что эти «ныряющие танки» специально готовили к операции, но они ехали полностью вслепую, так как даже башни находились под водой.
Но вернемся к рассказу Кравченко. Генерал сообщает: «Преодолев Десну, корпус устремился к Днепру. Но эта река была слишком глубока, чтобы перейти ее вброд. Поскольку у нас не было понтонов, девяносто Т-34 нужно было переправить подручными средствами. Операцию выполнили при помощи двух больших барж с незначительными повреждениями, которые отступающие немцы бросили на мелкой воде у берега. Каждая баржа выдерживала три танка. За ночь с 5 на 6 октября баржи десять раз ходили за реку и доставили туда шестьдесят танков. Они сразу шли в бой. Через двадцать четыре часа плацдарм был расширен до десяти километров по фронту и шести километров в глубину».
С этого момента танковый корпус Кравченко играл ключевую роль в советской обороне плацдарма на западном берегу Днепра. Т-34 не дали пехотной дивизии генерала Хауффе прорваться в оборонительные позиции русских. Лютежский плацдарм держался твердо. В результате советское Верховное Главнокомандование оказалось в совершенно новой ситуации. В плане операции Ставка не предусматривала наносить главный удар из Лютежа, решающее наступление должно было начаться из букринской излучины. Там Ватутин сосредоточил три крупные армии, с опытной и хорошо вооруженной 3-й гвардейской танковой армией генерала Рыбалко в качестве ударного объединения.
В директиве Ставки от 29 сентября Рыбалко предписывалось прорвать немецкую оборону в районе Киева операцией на окружение, предпринятой с Букринского плацдарма, взять украинскую столицу с юга и затем двигаться на юго-запад, чтобы окружить все немецкое южное крыло. Этот план снова отражал старую мечту Сталина об окончательном уничтожении группы армий Манштейна.
Однако расчеты Сталина опять были чересчур оптимистичны. 24-й танковый корпус Неринга и 48-й танковый корпус генерала фон Кнобельсдорфа, который перебросили в этот сектор, помешали исполнению плана Сталина. Верно, что новая попытка 7-й танковой дивизии в начале октября прорваться в Григоровку с северо-запада и раздавить советский плацдарм тоже закончилась ничем, но, по крайней мере, этот плацдарм был теперь надежно блокирован. Контратака 112-й пехотной дивизии и 2-го батальона 258-го гренадерского полка, благодаря смелому удару роты Иссельхорста, закончилась захватом высот вдоль Днепра южнее Григоровки. Сплошная и непреодолимая немецкая оборонительная линия, таким образом, перекрыла Ватутину путь на запад. Он был замкнут в своем плацдарме. Все попытки прорвать немецкий фронт ни к чему не привели. Дважды в течение октября русские начинали наступление и дважды откатывались назад.
