Выживший - [9]

Старик обитал в мрачном подвале под чёрным доходным домом, все окна которого были защищены проволочной сеткой. Ступени, которые вели вниз к его входу, были скользкими от мочи и помоев. Всю первую неделю, если не дольше, Баса мутило от вони. Внутри было получше, но ненамного. Единственная газоразрядная сфера как могла озаряла комнату, отродясь не знавшую естественного освещения.

Басу было показано место, где он будет спать: старый матрас, затолканный в угол возле обогревателя, который так и не будет включён ни разу за все те три года, что он здесь проживёт. Ему была показана крохотная кухонька и сказано, что в обмен на еду и кров от него ожидается, что он будет готовить пищу для них двоих наряду с исполнением пары десятков прочих обязанностей по дому. Бас даже не мог представить, с какого бока подступиться к стряпне. Прежде, когда он жил в поместье, его отец держал двух собственных поваров, и Бас никогда не задумывался о том, сколько сил уходит на приготовление пищи.

Ещё одним шоком стала уборная, представлявшая собой всего лишь тридцатисантиметровую дыру в кафельном полу с водяным насосом над ней, который требовалось качать рукой. Чтобы обмыться, можно было наполнить стальную раковину, но вода всегда была ледяной. В тот первый день Бас часами сдерживал нужду, лишь бы не пользоваться той мерзкой комнатушкой, пока ему в конце концов не стало казаться, что он сейчас лопнет. Необходимость заставила его переступить через первоначальное нежелание. Он притерпелся.

Через час после прибытия они пообедали вместе, если это вообще можно было назвать обедом. Еду приготовил дед. Это было безвкусное рагу из консервированного мяса грокса и картофеля, и хотя пахло оно отвратно, Бас к тому моменту отчаянно проголодался и подчистил всё из своей миски. Дед одобрительно кивнул, хотя его взгляд так и не смягчился. Когда они закончили, старик велел Басу убрать со стола. Это тоже было ему впервой. Так оно и пошло, день за днём, пока Бас не научился делать всё то, что от него ожидалось. Когда он совершал ошибки или осмеливался выразить недовольство, его наказывали: рука, мелькнув со стремительностью атакующей змеи, стукала ему по уху. Слёзы не находили сочувствия, вызывая лишь презрение.

По мере того, как часы становились днями, а дни — неделями, Бас обнаружил, что он учится кое-чему ещё, неведомому ему прежде.

Он учился ненавидеть.

8

Площадь Спасения не видала такого шума со времени своего сооружения. А может даже и тогда. Разрушенные здания сотрясались от гвалта зеленокожей орды и рёва их боевых машин.

Бас сидел на корточках за единственной уцелевшей статуей на чёрной черепичной крыше имперской церкви, которая господствовала на западной стороне площади. Небо наверху очищалось от туч, и лучи яркого солнечного света пробивались через них, как сотня пылающих мечей.

Бас добрался сюда как раз вовремя, чтобы увидеть, как пустеют рабские грузовики, а их пассажиров, нагруженных бочками и мешками, пинками и ударами кнутов гонят к сломанным двойным дверями здания Администратума. Мальчик из последней машины проплёлся, никак не выбиваясь из ряда остальных. Он не поднимал головы и не встречался взглядом со злобными глазами кошмаров во плоти, которые гнали его вместе с толпой, но Бас всё равно чувствовал излучаемую им непокорную ненависть, пока тот не пропал из виду.

Новоприбывшие зеленокожие начали смешиваться с орками, уже оккупировавшими городок, оценивающе глядя на старожилов и рассматривая их багги, байки и танки. Вспыхнуло несколько драк, вызвавших взрывы хохота и ободряющих выкриков, которые могли посоперничать громкостью с рёвом и стуком их машин. С проигравшими расправлялись без жалости и сожалений к удовольствию обеих группировок. Однако несмотря на увлекательность этих драк, толпы ксеносов быстренько расступились, когда на площадь с рёвом вкатился огромный красный грузовик, скосив при этом дюжину зеленокожих зазубренными лезвиями, которые были приделаны к его радиаторной решётке. Здесь он остановился с торчащими из-под его грязного красного шасси руками и ногами убитых.

С задней стороны грузовика спрыгнула группа ревущих громил, каждый здоровее предыдущего. Они начали свирепо таращиться на всех окружающих, бросая безмолвный вызов, но никто не отважился его принять. Их размеры и то, как они держались, заставили остальных отступить, образуя круг свободного пространства вокруг грузовика. С задней части машины сошёл их вожак. Бас мог бы поручиться, что статуя, к которой он прижимался, сотряслась, когда железные ботинки гигантской твари добавили свежих трещин разрушенному покрытию площади.

Не приходилось сомневаться, что этот орк занимал особое положение. Даже если отвлечься от его габаритов, его броня сияла свежей краской и несла на себе больше символики, чем у любого из остальных зеленокожих. Шест, который торчал из железной пластины на его спине, возвышался на два метра над его головой, придавая ему видимость ещё большего роста, чем его и так уже грозные три метра. Эта палка была увешана шлемами и человеческими черепами, на некоторых из которых ещё имелась иссохшая плоть. Свисавшее с шеста знамя с изображением двух перекрещенных одноручных топориков, выкрашенных в красный цвет, полоскалось на тёплом ветерке.