Туннели просто кишели ими. По полу, по стенам, по потолку – отовсюду на незваных гостей катилась лавина зубов и когтей. Чужаки под прикрытием сумрака, истекая слюной и кровожадно чирикая.
Ненасытные…
Неудержимые...
Они лезли вперёд, общие целью, ведомые единой жуткой волей – холодным разумом, который гнал их из глубин этого чернильного лабиринта поворотов и углов. Приказ был дан не языком звуков; нет, это был единый всемогущий импульс, непереводимый для человеческого разума. Самым близким по смыслу было бы: «Убить!».
Но «убить» – слишком простое слово для этого, для действия, столь основополагающего для жизненного цикла этих чужаков, для расползания раковой опухоли их безжалостной расы по всему известному космосу. Импульс отразил полный цикл предназначения, опыта, необходимости:
Убить. Поглотить. Использовать. Приспособиться. Вырасти. Распространиться. Убить.
И так будет повторяться, снова и снова, пока во вселенной не останется ничего, что можно сожрать.
Если только эту раковую опухоль не вырезать, не удалить при помощи точной и смертельной силы.
Трое встали против орды ксеносов, три воина – бесстрашные, хорошо вооружённые и облачённые в керамитовую броню. Космические десантники. Живое наследие самого Императора. На что же надеялись эти трое? Их почти наверняка раздавят здесь, среди клаустрофобной тьмы. Врагам, против которых они встали, нет числа... И всё же в этих трёх не было страха.
«Убить!» – эта мысль была и в их в головах, такая же часть их жизненного цикла, как и у алчущего врага, против которого они вышли.
Дульные вспышки двух болтеров стробоскопом освещали пересечение туннелей. Воздух отбивал глухую дробь: болт за болтом, болт за болтом. Разлетались куски хитиновых рёбер. Кровь хлестала тёмными струями из пробитых голов и грудей. Тела взрывались изнутри, когда в глубине детонировали крупнокалиберные заряды.
Для этих троих не было ничего в жизни правильнее, чем уничтожать врагов. Их готовили к этому, программировали жить ради этого. Это было намертво вшито в каждом нейроне. Больше чем просто долг – это был смысл жизни, крест всего их существования, выражение всего, чем они были и чем будут. Каждый поверженный враг поднимал их выше. Каждый разорванный труп, упавший на землю, подталкивал их на чуточку ближе к потолку их эффективности. Ни один болт не прошел мимо цели, каждый выстрел разил насмерть.
Но даже этого было мало…
– Будь ты проклят, Каррас! – прошипел Игнацио Соларион. Два зловещих силуэта, гуманоидных, но очень далеких от человека, ринулись к нему из сумрака слева. Соларион уложил их не думая: по снаряду из болтера в каждый мозг. Затем рявкнул по вокс-связи остальным: – Мы не сможем здесь удержаться, пока ждем этих двух глупцов. Не в этот раз. Отходим к точке сбора два!
Болтер вдруг глухо чавкнул и смолк. Движением, отточенным столетием сражений, Соларион сбросил пустой магазин и вбил на место другой – как раз вовремя. С потолка протянулись чьи-то костлявые руки. Солариону смотреть вверх не было нужды: о близости врага предупредил ретинальный дисплей. Он вскинул болтер широким дулом кверху, выстрелил и шагнул назад.
Крик. Ливень теплой крови. Что-то длиннолапое и тяжёлое рухнуло на пол туннеля, где он только что стоял. Соларион поднял латный башмак и с силой опустил, расплющив об пол уродливую голову. Тело трепыхнулось и замерло: по нервам проскочил последний импульс. Но любоваться своим творением времени не было. Другие цели приближались очень быстро. Соларион пометил каждую согласно дистанции – так мало метров! – и перебил их одну за другой.
Болт за болтом, болт за болтом…
– Отходим немедленно, братья, или погибнем здесь ни за грош! – прорычал он.
– Стой и сражайся, Ультрамарин! – пророкотал в ответ другой. Голос принадлежал Максиммиону Фоссу, боевому брату из Имперских Кулаков. – Грамотей придёт. Я знаю. И Смотрящий тоже. Дай им шанс, чёрт возьми!
– Меня больше волнуют наши шансы! – отпарировал Соларион.
В пяти метрах слева от Ультрамарина вдруг расцвела слепяще-белая вспышка: Фосс выстрелил снова. Из огнемёта вылетела струя горящего прометия и окатила ряды атакующих, заполнив туннель пылающими, верещащими телами, которые бились и корчились, сгорая. В тесноте туннеля это оружие действовало исключительно эффективно... По крайней мере, пока хватает горючего…
Фосс сбросил очередной опустевший баллон из-под горловины огнемета, вытянул замену из бандерильи, вставил на место и надавил, пока не щёлкнул зажим. Два бака осталось. Он знал, что этого не хватит – не хватит, если остальные не сумеют вскоре с ними соединиться. Каким бы надоедливым Ультрамарин ни был,Фосс понимал, что тот прав. Им придётся отойти, пока хватает огневой мощи прикрыть отступление.
Трон, как он ненавидел это слово!
Фосс зло выругался на низком готике: на нём гораздо лучше материться, чем на высоком языке.
– Ладно, – сказал он Солариону, – выводи нас! Мы с моим бледнолицым братом будем отгонять ублюдков.
– Я почти пуст, – прибавил Зифер Зид, третий из отбивающейся троицы. – Пророк! Брось магазин.
Пророк!
Соларион нахмурился под шлемом. Гвардеец Ворона был никого не уважающим глупцом; более непочтительного космодесантника он ещё не встречал. Тем не менее, между выстрелами Соларион перекинул Зиду полный магазин, затем развернулся и вышел из боя. Гулко топая под тяжестью доспехов, он повёл группу на запад по длинному извилистому туннелю к точке сбора номер два и схрону, который они там оставили. Боеприпасы... В точке сбора один их ждет ещё больше. Они тоже понадобятся, сомнений нет. А ещё дальше, у точки выхода, их дожидается шестой член отряда «Коготь». От этой мысли на сжатых губах Солариона едва не заиграла улыбка. Грязные ксеносы скоро пожалеют, что пустились за ними в погоню. Хирон обрушит на них ураган смерти. Приятное будет зрелище, если кто-нибудь из них доживёт.
